Загадочная палитра Александра Тышлера

Художник Александр Тышлер родился 26 июля 1898 года в Мелитополе в семье столяра-краснодеревщика. Однако в родном городе всемирно известного живописца, графика и скульптора до сих пор в его честь не установлено ни одного памятного символа. Здесь практически не были широко отмечены такие даты, как 100-летие и 110-летие со дня его рождения. В 2010 году ни власть, ни общественность города не вспомнили еще об одной дате – 30-летии со дня его смерти.

Пейзажи на бричках
Кроме Саши в семье Тышлеров было еще четверо сыновей и три дочери. Сашу с детства увлекло рисование. Первые его картины появились на… бричках и спинках кроватей, которые расписывали жившие во дворе маляры. «Уходя в пивную, они доверяли мне свою нелегкую работу, которая для меня была наслаждением. Я расписывал повозки, изображал украинские пейзажи с белыми хатами и луной на черных спинках кроватей», – вспоминал Тышлер.

В 1912 г. вместе со старшей сестрой Тамарой Александр поступил в Киевское художественное училище. Началась новая, взрослая жизнь. Училище произвело на Тышлера большое впечатление. Длинные и мрачные коридоры были уставлены древнегреческими скульптурами, которые, по словам художника, в темноте напоминали «сбежавшихся в одно место раздетых и полураздетых нищих с открытыми, ничего не видящими глазами». Когда же включали свет, коридоры училища становились похожими на музей.

Доброволец с винтовкой
Бурные события 1917 года навсегда перевернули жизнь Александра Тышлера. Маленькое греческое кафе на Думской площади в Киеве стало местом встреч творческой интеллигенции, до хрипоты спорившей о будущем страны. Видимо, в этот момент Тышлер окончательно определился, с кем он. И когда зимой 1918 года большевики вступили в Киев, он вместе с другими художниками принял участие в оформлении Крещатика. А потом вступил добровольцем в отряд особого назначения Красной армии.

Молодому художнику выдали винтовку, но стрелять из нее так и не пришлось. Он рисовал плакаты, оформлял агитпоезда, спектакли. В 1920 г. Тышлера демобилизовали. Не долго думая, он сел на крышу вагона и отправился в Мелитополь. Здесь он застал измученных войной родителей, а позже, уже из газет узнал, что в Симферополе белогвардейцы повесили подпольщиков-большевиков, среди которых был и его брат Илья… Пройдет время, и из большой семьи останется он один – одного из братьев убьют махновцы, другой погибнет в мясорубке сталинских репрессий, третьего расстреляют фашисты. В 1928 и 1933 годах умрут отец и мать, да и сестры тоже не доживут до старости.

В Мелитополе Тышлер с писателем Максом Поляновским стал делать «Окна РОСТА» – агитационные плакаты, выпускавшихся Российским телеграфным агентством. В эти годы он часто пользуется псевдонимом Джин-Джих-Швиль. Успел он наладить и личную жизнь – женился на крестьянке Анастасии Гроздовой.

Вскоре художника потянуло в Москву. И в 1921 г., прихватив с собой мешок муки, он двинулся в столицу. Сначала жил сам, а потом следом за ним приехала и жена.

Театр – спасение от репрессий
В Москве Александр писал картины, работал иллюстратором в книжных издательствах, позднее стал рисовать театральные костюмы и декорации. Анастасия была отличной портнихой. Ее заработки часто спасали семью в те периоды, когда у мужа не было заказов.

В 1920-х годах, работы Тышлера стали впервые появляться на публике. На одной из выставок Общества станковистов он показал свои картины «Директора погоды», «Демонстрацию инвалидов», «Расстрел» и другие. Произведения художника вызвали оживление среди критиков, коллег и зрителей.

Полуфантастические, очень похожие на детские рисунки, картины Тышлера были понятны далеко не всем. «Были и такие «любители сильных ощущений», которые представляли меня не иначе как сумасшедшим. Но факт моего явно нормального вида убедил их в том, что я весел и здоров, а при случае могу дать пощечину», – с иронией вспоминал художник.

В 1930-е годы государство окончательно подавило всякое «инакомыслие» в искусстве. Попал в немилость и Тышлер. Его не приглашают на выставки, а картины приобретают редкие частные коллекционеры. От голодной смерти, да и от репрессий, Александра Тышлера спас театр. Его творчество привлекло внимание известных режиссеров Мейерхольда, Дикого, Таирова, Завадского и других. Так театр раскрыл еще одну сторону его таланта.

Он проработал в театре (точнее, в театрах) 35 лет. Большую известность художнику принесли декорации к пьесам Шекспира «Король Лир» и «Ричард ІІІ». В 1943 г. он получил звание заслуженного деятеля искусств Узбекской ССР за работу в Узбекском драматическом театре имени Хамзы и помощь узбекским театрам и их художникам. А в 1945 г. за декорации и костюмы к спектаклю «Фрейлехс» в Государственном еврейском театре Тышлеру присудили Сталинскую премию. Но его живопись по-прежнему оставалась в стране «вне закона».

Творчество Тышлера с его фантасмагориями было чуждо социалистическому реализму. Еще в ранние годы он создавал абстрактные картины, преимущественно геометрического характера («Конструкция в красном», 1923), но вскоре обратился к фигуративной живописи («Женщина и аэроплан», 1927, «Лунный свет», 1972).

Один из любимых образов Тышлера – женщина, несущая на голове некое сооружение – свечи, дом, корабль, город («Женский портрет», 1934, «День рождения», 1973, «Архитектура», 1971). Статичность, подчеркнутая архитектоника фигуры женщины, которая всегда оказывается крупнее самого грандиозного сооружения, контрастирует с текучестью живописи, создавая ощущение фантома, «нереальной реальности». В его графике, как и в живописи, конкретные предметы превращаются в символы («Погром», 1925); серии, начатые как графические, часто продолжаются в живописи («Бойня», 1925; «Антикоррида», 1977; цикл «Махновщина», 1920-60).

От мольберта к экрану
С началом хрущевской оттепели картины Тышлера начали появляться на выставках. Правда, чиновники от искусства все равно относились к его творчеству с опаской. В 1950-70-е гг. он занимался скульптурой из дерева как самостоятельным видом искусства («Дриады», 1969-73 и другие). В 1966 г. на персональной выставке Тышлера побывала режиссер Марианна Тварог. «Увиденное нас поразило: неожиданность композиций, необыкновенная живописность, музыкальность и доброта полотен художника произвели на нас такое сильное впечатление, что мы решили сделать о нем фильм» – вспоминала режиссер. Дело оказалось не из легких. Лишь в 1972 г. Марианна Тварог смогла начать работу над фильмом. Киношники кое-как разместились в тесной мастерской Тышлера и процесс пошел. Как вспоминала позже режиссер, присутствие посторонних совсем не смущало художника. Однажды он так увлекся работой, что забыл о том, что его снимают. Даже когда оператор закончил съемку и выключил осветительную аппаратуру, Тышлер лишь заметил, что стало темнеть.

К сожалению, фильм о себе художник так и не увидел. Отснятые пленки удалось смонтировать лишь в 1990 г., спустя 10 лет после смерти Тышлера. В съемке фильма помог коллекционер Мишель Бершадер, согласившийся стать спонсором. Был написан новый сценарий, по которому часть сцен были отсняты в Мелитополе. Так воспоминания о его детстве ожили на экране. Правда, увидеть их смогли немногие – на телевидении за показ фильма потребовали заплатить огромную сумму в долларах, как за рекламный ролик.

Мелитополь открывает Тышлера
И все же творчество Тышлера не осталось безнадежно забытым. В конце 80-х годов о нем узнали земляки. Мелитопольский литератор Сергей Авдеенко прочел статью о творчестве Тышлера и начал переписку с его вдовой, искусствоведом Флорой Сыркиной (после смерти Анастасии Гроздовой художник женился во второй раз). В августе 1989 г. она приехала в Мелитополь, пообщалась с работниками краеведческого музея и с представителями местной власти. Еще при жизни Тышлер хотел передать в дар городу одну из своих картин, теперь его мечта осуществилась. Стараниями Флоры Сыркиной и тогдашнего директора музея Ларисы Петровой часть его произведений оказалась в родном городе. Сейчас в краеведческом музее хранится 26 работ художника. Остальные – в Третьяковской галерее, Театральном и Литературном музеях, частных коллекциях. Его картины по-прежнему привлекают внимание зрителей и искусствоведов разных стран, подтверждая слова о том, что искусство вечно.