Украинцы: откуда мы и наш язык

Происхождение украинского и русского языков: мифы и историческая правда

Продолжение.

Ранние славяне и даже неславянские этносы в определенной мере влияли на формирование и обычаи нашего народа, его материальную и духовную культуру и язык. Во-вторых, исследователю ранней истории восточных славян приходится оперировать неполными и не всегда понятными научными данными, которые к тому же часто можно по-разному воспринимать. При таких условиях только комплексное использование всех возможных материалов может уберечь исследователя от поспешных и необоснованных выводов.

Поскольку язык является неотъемлемым признаком этноса, можно утверждать, что и его возраст определяется возрастом соответствующего этноса. Установление научными методами возраста этноса, как и любого общественно-исторического явления (государства, города, культурно-исторического региона и т.д.) предусматривает необходимость доказать непрерывность его жизни от предполагаемого времени его возникновения. Подчеркнем — именно непрерывность этнокультурного развития, а не определенный постоянный набор этноязыковых признаков является определяющим элементом для любого этноса. Благодаря непрерывности развития сохраняется генетическая связь между отдельными фазами развития культуры и языка данного этнического организма на протяжении всей его жизни.

Непрерывность культурно-исторического развития общества на территории современной Украины с некоторой гипотетичностью прослеживается с середины ІІ тыс. до н.э., то есть от периода появления в этом регионе славян, которые к тому времени уже сформировались как отдельный индоевропейский этнос. На древнейших восточнославянских территориях между киевским Приднепровьем, Восточными Карпатами, Припятью и зоной Степей среди коренного славянского населения, история которого отличается наследственностью, преемственностью, отсутствием каких-либо глобальных природных или общественных катаклизмов, которые могли бы разрушить непрерывную историческую цепь этно-язычного и культурного развития, на протяжении многих веков формировались этнографические и языковые особенности, которые со временем стали украинскими. При этом наши дальние предки обогащались и достижениями соседних неславянских племен, в частности усвоили высокую земледельческую культуру трипольцев. Впоследствии дальние предки антов, входя в Скифскую федерацию (VІ-ІІІ в. до н.э.), подверглись ощутимому влиянию со стороны ираноязычных скифских племен. Скифские особенности глубоко проникали в материальную и духовную культуры по-днепровских славян, прежде всего в идеологию, религиозную и социальную сферы, в ремесло, фольклор и искусство, а частично — и в язык. В частности, от скифов наши предки позаимствовали обряд телоположения умерших в грунтовых ямах с насыпанием над ними курганов (вместо более древнего обряда кремации), культ верховного бога (им стал Перун), поклонение рекам, почитание берегинь и русалок, задабривание упырей и т.д. Скифским влиянием была обусловлена замена в этих краях древнего славянского орнамента с традиционными геометрическими компонентами, распространенного и сегодня в Западной Украине, на Полесье и в Беларуси, орнаментом с воссозданием растительного и — реже — животного царства (так называемый скифский звериный стиль). С тех пор и по сей день на Среднем Приднепровье и дальше на восток и юг в народном орнаменте стали преобладать разные формы листвы, цветов, петухи, кукушки, павлины, жар-птицы и т.д. Наиболее ярко скифский стиль орнамента отражает современная петриковская декоративная роспись (в с. Петрикивка на Днепропетровщине).

Позднее, на рубеже н.э. (от племен археологической зарубинецкой культуры ІІ в. до н.э. - ІІ в. н.э.) на Приднепровье в ареале от современного Киева до Канева прослеживается появление новых местных этнографических черт, которые со временем стали характерными признаками украинской бытовой культуры (в частности, традиция белить дом внутри и снаружи известью или мелом, разрисовывать печи цветами и птицами, делать завалинку и отделывать ее красной глиной и т.д.). Вместе с тем, следует сказать, что научно доказанная и подтвержденная несомненными археологическими материалами непрерывность развития материальной культуры на протоукраинских землях прослеживается лишь с VІ в. н.э., то есть в последние 1500 лет. Археологи четко подтверждают непрерывное развитие на протяжении этого времени традиций изготовления посуды и сооружения жилых зданий на Среднем Приднепровье и Верхнем Поднестровье, на Волыни и в Галичине. Все это является весомым и вполне достаточным основанием для того, чтобы историю украинцев как отдельного этноса начинать, вслед за М. Грушевским и многими другими историками, с середины І тыс. н.э., то есть непосредственно с распада праславянской этноязычной общности. С тех пор на украинских этнических землях на протяжении 1500 лет развивался один этнос, который со времен позднего средневековья носит название украинского.

Формирование украинского этноса именно с середины І тыс. н.э. четко соотносится с общими закономерностями процесса этногенезиса в тогдашней Европе. Как отмечают исследователи, именно с середины І тыс. н.э., то есть после так называемого Великого переселения народов и падения в 476 г. Западной Римской империи, когда общественно-политическая ситуация в Европе стабилизировалась, «прослеживается непрерывное развитие не только украинцев, но и других народов, расположенных в зоне непосредственного влияния Римской империи, — французов, испанцев, англичан, немцев, румын, чехов, поляков». Итак, самостоятельная история украинцев началась синхронно с зарождением и формированием других европейских этносов. Возникновение языка отдельного этноса, вполне естественно, происходит вместе с формированием самого этноса — часто задолго до появления у него письменности и государственности. Так было и в истории украинцев.

На протяжении VII-VIII вв. на юге Восточной Европы в ходе дальнейшего процесса экономической, культурной и языковой консолидации происходило перерастание имеющихся на то время отдельных этнополитических сообществ (так называемых союзов племен) в феодальные княжества. Таких феодальных княжеств было где-то 12-14. Вследствие их постепенного объединения на рубеже VIII-ІХ вв. возникло мощное государство Русь, которое в историографии ХІХ в. получила название Киевская Русь.

Сначала Киевская Русь состояла лишь из Киевской, Черниговской и Переяславской земель. На этой же территории находился и политический, экономический и культурный центр государства — Киев. На 60-е гг. ІХ в. Киевская Русь также объединяла только украинские племена — полян, древлян, южных дреговичей и черниговскую часть сиверян. В последней четверти ІХ в. власть киевского князя распространилась на полочан и смоленских кривичей, а после того, как в 882 г. Киев захватил новгородский князь Олег, к Киевской Руси были присоединены и земли псковских кривичей и ильменских словенов. Преемник Олега князь Игорь подчинил уличей и тиверцев. На протяжении Х-в начале ХІІ в. в Киевскую Русь вошли все земли восточных славян и многих неславянских племен (угро-финские племена мурома, меря, весь, балтийская голядь, тюркские торки и берендеи и др.). Таким образом, уже в начале Х в. Киевская Русь стала неустойчивой конфедерацией «племенных княжений», демонстрируя, по словам М. Брайчевского, драматичное переплетение центростремительных и центробежных тенденций.

Что это было за государство и какой народ имеет основания называть его своим?

Чтобы найти правильный ответ на этот вопрос, следует отказаться от эмоций, конструирования заполитизированных идеологических схем и опираться исключительно на исторические факты.

Историческая закономерность образования политических объединений — государств (и национальных, границы которых в основном совпадают с границами соответствующих этнических территорий, и империй, в которые входят разные народы) заключается в том, что начинает их один конкретный этнос, которому и принадлежит это государство, несмотря на возможные расширения его территории в будущем за счет земель других этносов. Так было не только с национальными государствами (Франция, Германия, Чехия и др.), но и с мировыми империями (например, Византийской, Османской, Российской, где государство-образующими этносами были соответственно греки, турки, русские). Что касается этнической принадлежности древней Руси внимание непредубежденного исследователя должно привлечь прежде всего то, что это государство сначала охватывало лишь земли на Среднем Приднепровье, то есть оно не выходило за пределы территории, на которой жили протоукраинцы. Более поздняя украинская культура (времен Казатчины, Гетманщины и современных украинцев) сформировалась на культурных традициях южнорусских (то есть протоукраинских) летописных племен (полян, древлян, волынян, сиверян, уличей, тиверцев, белых хорватов) и Киевской Руси. Например, традиционная одежда украинских крестьянок — длинная вышитая или кружевная сорочка, специального кроя плахта, наметка (у девушек — венец), лапти — ведет начало еще от одежды племенных объединений VІІІ в., сохранялась в быту сельского населения Киевской Руси и следующих эпох и почти в неизменном виде дошло вплоть до ХХ в. Также мужская одежда Х в. была уже такой, как и у украинцев позднего средневековья. Русины носили белые сорочки, кожухи, свиты, епанчи. Внешний вид киевского князя Святослава Игоревича (942-972), описанный византийским писателем второй половины Х в. Львом Дьяконом (белая сорочка, бритая борода, длинные усы, оселедец, сережка в ухе), почти не отличается от более позднего запорожского казака. Да и само казачество как общественный слой защитников своей отчизны начало формироваться еще в Киевской Руси: это и богатырские заставы на границе с враждебной Степью, и конкретные богатыри из былин киевского цикла, и вооруженные дружины киевских князей, и свободные ватаги воинов (бродники и берладники), которые, кроме войны со степняками, торговали, имели охотничьи и рыбные промыслы в пойме Днепра и его притоков. Исследователи считают таких воинов пращурами казаков. Ведь казачество продолжило военные традиции киевских князей, у которых уже были культ меча, коня и сабли, малиновые знамена, почитание верховных покровителей — святого Юрия, святой Покровы и др. Даже украинские кобзари позднего средневековья имели своих предшественников в Киевской Руси — таких, как вещий певец Боян и ему подобных. Казацкие думы по структуре, форме и содержанию очень схожи с киевскими богатырскими былинами и дружинным эпосом, от которого до нас дошло лишь «Слово о полку Игореве». В нем очень много поэзии, присущей украинскому фольклору.

«Слово о полку Игореве» является сугубо украинским не только потому, что оно было создано на украинской территории, и события, изображенные в нем, происходят на родине украинцев далеко от русских земель, но и по его духу, художественно-образной системе, лингвостилистическим средствам, мировосприятию и образу мышления его автора. Этот поэтический шедевр нельзя, вслед за российскими исследователями, провозглашать древнейшим произведением русской литературы еще и потому, что во время неудачного похода на половцев 1185 г. южных русинов (то есть украинцев) во главе с Новгород-Сиверским князем Игорем Святославичем русская Суздальщина была ближайшим союзником половцев в борьбе с Киевом. Итак, суздальцы, по сути, оказались во вражеском лагере и не могли не только воспевать военный антиполовецкий поход, но даже и участвовать в нем.

Анализируя «Слово о полку Иго-реве», известный российский критик ХІХ в. В. Белинский отмечал, что оно «носит на себе отражение поэтического и человеческого духа Южной Руси, которая еще не знала варварского ярма татарщины и была чужда грубости и дикости Северной Руси... Есть что-то теплое, благородное и человеческое во взаимных отношениях действующих лиц этой поэмы. Все это, повторяем, откликается Южной Русью, где и ныне еще так много человеческого и благородного в семейном быту, где отношения полов основываются на любви, а женщины пользуются правами своего пола. Все это противоположно Северной Руси, где семейные отношения были грубые, жена — домашний скот, а любовь — совсем постороннее дело при браках: сравните быт малороссийских мужиков с бытом русских мужиков, мещан, купцов, а частично и других сословий, и вы убедитесь в справедливости нашего вывода о южном происхождении «Слова о полку Игореве»... Нельзя не заметить чего-то общего между «Словом о полку Игореве» и казацкими малороссийскими песнями».

Продолжение в следующем номере.