«Жаркий» февраль 1654 года
Самый главный урок, который, очевидно, Богдан Хмельницкий вынес из переяславских событий, произошедших в начале зимы 1654 г., заключался в том, что хорошо готовиться следует не только к войне, но и к заключению союза. Ведь перипетии, связанные с принесением присяги представителями царя, а впоследствии поднятие в ходе переговоров 19-20 января (по нов. ст.) немало таких вопросов, которые были не только лишними, но и создавали весьма неприятные для украинской политики прецеденты (как, например, согласование с царским боярином размеров оплаты казацким урядникам или передачи акцизных сборов в аренду), продемонстрировали серьезные недостатки в работе тогдашнего украинского внешнеполитического ведомства.
Для того, чтобы исправить допущенные ошибки и просчеты, гетман, даже не ожидая отъезда из Переяслава московской делегации, отправился в свою резиденцию в Чи-гирине. В Чигирине, а впоследствии в Корсуне, на протяжении первой половины-середины февраля 1654 г. Хмельницкий проводит се-рию старшинских совещаний, на которых и развернулась главная работа по подготовке проекта договора с царем и была взята необходимая тональность развития межгосударственных отношений Украины и России. Но сводилась ли в это время внешнеполитическая деятельность Гетманата только к одному «московскому» направлению?
Сколько нужно союзников или протекторов, чтобы чувствовать себя защищенным?
Приблизительно 11-12 февраля польский король Ян II Казимир узнал о принятии Войском Запорожским протекции московского царя. Осознавая неизбежность широкомасштабной войны на востоке, король разворачивает активную дипломатическую войну против царя и украинского гетмана. На протяжении второй половины февраля польские дипломаты отправляются в Турцию, Крым, Валахию, Трансильванию, Молдавию, информируя их правителей об опасности, которая нависла над их государствами от союза казаков с московитами, и призывая к совместному выступлению против них. Именно этим временем датируется и известное обращение Яна II Казимира к казацкому полковнику Ивану Богуну, который, не принеся присягу Алексею Михайловичу, дал основания полякам надеяться на возможность его перетягивания на свою сторону. В том случае, если Богун отступится от «изменника Хмельницкого», ему была обещана гетманская булава, подтверждение шляхетского звания и предоставление любого староства в Украине, которое ему только «полюбится».
В игре с Богуном у польского руководства шансов было немного, а вот внешнеполитические акции Варшавы несли в себе большую потенциальную угрозу интересам Украины. И именно на преодоление в Европе негативных последствий впечатлений от переяславских договоренностей и была направлена активная внешнеполитическая деятельность гетманского правительства.
Несмотря на болезненную личную рану — смерть сына Тимоша летом 1653 г. в войне с войсками придунайских правителей, — защита государственных интересов требует от Богдана переступить через собственные эмоции и несправедливость, и добиваться налаживания союзнических отношений с трансильванским князем, молдавским и валашскими господарями. В частности, в письме трансильванскому князю Дьердю II Ракоци Хмельницкий, отметив, что его «...сын без моего ведома защищал отца и пытался искать везде противника. Но что произошло, того не вернуть...», предлагал возобновить «самую тесную дружбу» и просил не оказывать «помощь врагам нашим». Еще более далеко идущими были предложения, высказанные православным правителям Молдавии и Валахии, которых гетман призывал поддерживать «добрые отношения, как были они сначала между нами как между христианскими князьями, которые принадлежат к единой святой православной церкви».
Однако, безусловно, самая главная задача тогдашней внешней политики Украины заключалась в том, чтобы договоренностями с Москвой не оттолкнуть от себя Крымское ханство. Ведь ни Богдан, ни его окружение не рассматривало союз с царем как альтернативу дружбе с ханом. Подобный миф крепко укоренился в общественном сознании уже во времена покорения Крыма Екатериной II, когда крайне необходимо было придать законность акту инкорпорации полуострова. На самом же деле, хотя отношения украинского казачества с крымскими татарами и были наполнены многочисленными примерами конфронтации, сводить их только к такому срезу означало бы упрощать богатую историческую палитру. В середине 1650-х годов в Крыму среди местного дворянства была довольно мощная проукраинская партия, и ее влияние Богдан надеялся использовать для того, чтобы, если не сохранить антипольский союз с Крымом в нерушимости, то, по крайней мере, не допустить перехода ханства на антиукраинские позиции, побудить его к занятию позиции нейтралитета. С целью зондирования настроений в окружении хана Ислам Гирея уже в начале февраля гетман отправил своих посланцев в Бахчисарай. Узнав о тревоге, спровоцированной в ханской резиденции сведениями об украинско-российском сближении, в конце февраля Богдан отправляет в Крым следующее посольство.
Параллельно с отношениями с ханом развиваются отношения с турецким султаном. На первых порах украинская дипломатия пытается избегать обсуждения проблемы царской протекции, стремясь, в первую очередь через Стамбул, влиять на крымское руководство, которое, как известно, было в вассальной зависимости от султана. Когда же этого достичь не удалось, по приказу Хмельницкого украинские послы повторяют перед Мехмедом IV предложение о принятии Украины... под протекцию турецкого султана! И здесь следует отметить, что ничего удивительного, а тем паче, предательского в действиях украинского гетмана не было, ведь отношения клиент-патрон предусматривали только выполнение определенных условий клиентом за предоставление определенных услуг или защиты патроном. Речь о вхождении украинских земель в качестве провинции в состав Российского государства гетман и старшина в начале 1654 г. не вели. Как же тогда планировалось строить отношения с московским царем?
Украинский проект от 17 (27) февраля 1654 г.
В середине февраля гетман созывает ряд старшинских рад, сначала в Чигирине, а позже в Корсуне, на обсуждение которых и было вынесено обсуждение вопроса о ха-рактере и содержательном наполнении договора Войска Запорожского с московским царем.
И хотя прямой информации о ходе этих совещаний не сохранилось, имеющиеся косвенные свидетельства позволили Михаилу Грушевскому прийти к выводу, что прения участников собраний были достаточно острыми, а позиции сторон непримиримыми. Это в известной степени и помешало выработать концептуально целостный проект соглашения. Основой же расхождения интересов старшины стало то, что старшинский корпус, как и само казачество в целом, формировалось из нескольких источников. И в нем были представлены как выходцы из православного шляхетского сословия, так и «старинное» казачество, а также представители крестьянства и мещанства. Понятно, что такая социальная неоднородность сказывалась как на уровне политической культуры различных ответвлений казачества, так и на приоритетности их неотложных нужд. Ведь для одних было важным достижение высокого уровня политической субъектности Гетманата (остальные права как шляхти-чи они уже имели), а для других — чтобы их никто не пытался опять принудить к выполнению повинностей в пользу пана или царя.
Впрочем, составителям проекта украинско-российского соглашения удалось достичь баланса интересов различных социальных слоев и выработать документ, который предусматривал соблюдение как общегосударственных прав на внешнеполитической арене, неприкосновенности политико-административного и социально-экономического внутреннего строя, так и содержал гарантии для отдельных социальных слоев, прослоек и даже определенных рангов украинских администраторов.
В целом проект содержал 23 статьи. Самые главные из них декларировали идеи внешней независимости Гетманата, что, в первую очередь, проявилось в праве свободного выбора гетмана как главы государства, руководителя правительства и главнокомандующего украинского войска. Кроме того, за казацкой Украиной сохранилось право внешнеполитических сношений с иностранными государствами (в случае выяснения сведений, которые затронут интересы царя, гетманское правительство брало на себя обязательство информировать об этом Москву). Отдельно декларировалась неприкосновенность внутреннего уклада Войска Запорожского, нерушимость прав и привилегий украинского населения в целом и отдельных его социальных сословий и групп.
Российская сторона должна была оказать военную помощь против Польши и помочь удержать от войны Крымское ханство. Взамен гетманское правительство признавало царя своим сюзереном и обязывалось выплачивать ему ежегодно дань (в предварительно определенных и фиксированных размерах), так как это делали правители Трансильвании, Молдавии и Валахии в пользу турецкого султана.
Кроме этих вопросов, имевших принципиальное значение, в проект был занесен еще целый ряд мелких положений, которые перекочевали в него из текста Зборовского соглашения казачества с польским королем 1649 г. Учитывая принципиально иной характер отношений Гетманата с царем, они были абсолютно неуместными, и не могут восприниматься иначе как определенные рудименты политики казацкого автономизма, от которой Хмельницкий и его окружение уже давно отошли, поставив целью независимость Украины.
Однако, несмотря на определенные слабости проекта, он в целом производил неплохое впечатление и, при условии принятия всех его положений правительством Алексея Михайловича, мог стать основой для построения взаимовыгодных и прочных отношений сторон.
17 (27) февраля 1654 г. гетман Хмельницкий завизировал украинский проект, и делегация во главе с генеральным судьей Самийлом Богдановичем-Зарудным и переяславским полковником Павлом Тетерей повезла его в Москву. И если провозглашение союза в Переяславе, по сути, было формальностью, то украинско-российский договор, который должен был быть заключен по результатам переговоров в Москве, значил для судьбы Украинского государства очень много.
Виктор ГОРОБЕЦ, доктор исторических наук, заведующий центра социальной истории Института истории Украины НАН Украины.
Комментарии:
нет комментариев