Атаки из морских глубин

Участник боевых действий, председатель ревизионной комиссии Мелитопольского городского общества инвалидов войны и Вооруженных сил Тимофей Антонович Лукинов попал на флот по комсомольскому набору в 1939 году. Это полностью совпало с его желанием – стать подводником.

Начало службы на Л-22

Тимофея Лукинова направили в учебный отряд подводного плавания им. Кирова в Ленинграде. Здесь получил специальность моториста-дизелиста. В 1940 г. его направили на подводную лодку Л-22 («Ленинец») – минный заградитель. По тому времени эти лодки были одними из самых совершенных: хорошее оснащение энергоресурсами, торпедным, минным и артиллерийским вооружением.

– Я начинал службу на Балтике, но в августе 1941 года нас перебазировали на Север. И всю войну воевал на в составе Северного флота.

Тимофей Антонович за годы войны участвовал в 12 боевых походах, лодка уничтожила девять кораблей и транспортов противника. Каждый из этих походов был по-своему специфическим, особенным и мог стать для экипажа и лодки последним. Тимофею Антоновичу особенно запомнились два таких боевых похода, потому что они были связаны с серьезным риском для жизни и немалой долей везения.

В противолодочных сетях

– В конце 1942 года, – рассказывает Т. Лукинов, – наша лодка должна была поставить минную банку в одном из Норвежских фьордов. Но случилось так, что мы попали в противолодочную сеть. Очень это было неприятно – оказались сильно повреждены носовые торпедные аппараты. Однако нам удалось выбраться из сетей, и минную банку мы поставили, но уже в запасном квадрате, который нам был определен.

Командир доложил о том, что с нами произошло, хотя по немецким средствам связи прошла информация, что большевистская подлодка попала в сеть и была ликвидирована. В нашем штабе тоже сначала считали нас погибшими, ведь из таких стальных сетей выбраться очень сложно. Но после доклада командира стало ясно, что немцы поспешили и желаемое выдали за действительное.

После постановки минной банки нам дали разрешение вернуться на базу. Около месяца ушло на ремонт повреждений носовой части, приборов и механизмов, и лодка снова стала в строй.

«Ползком» под минным полем

– Это случилось в августе 1943 года, к слову, в день освобождения нашими войсками Харькова (об этом нам сообщил наш радист). Мы атаковали немецкий конвой и потопили два транспорта. Но при атаке с перископной глубины, а это метров десять, обнаружили себя – над водой показались радиоантенны нашей подлодки, и немцы их засекли. А дело в том, что, освободившись от груза шести торпед, лодка стала гораздо легче. Сразу все шесть труб торпедных аппаратов заполниться водой быстро не могли, и лодка начала всплывать.

Тогда мы приняли во все цистерны водный балласт, и лодка сначала медленно, а потом стремительно пошла вниз. Если бы глубина под нами была метров 150-200, мы бы туда проскочили, и давление погубило бы лодку. Но к нашему счастью (повезло!) глубина не превышала 80 метров, и лодка буквально плюхнулась на грунт. Удар был сильным, и мы очень боялись, что повредили винты. Потом оказалось, что нет.

Как только мы оказались на грунте, на лодке установили режим тишины, чтобы нас не обнаружили. Немецкие акустики «хлестали» сигналами гидролокатора по лодке, как кнутом – эти удары были хорошо слышны. Но, видимо, точно место нашей Л-22 установить не смогли. И начали забрасывать нас глубинными бомбами – взрывов насчитали не менее полусотни. Лодка попала в переделку: обычное освещение вышло из строя – включили аварийное. От взрывов корпус вздрагивал – казалось, подволок выгибается. От сотрясений некоторые механизмы были сорваны с креплений, но – спасибо судостроителям – больших повреждений мы не получили.

Бомбежка продолжалась около двух часов, потом все стихло. Стал вопрос, как выйти из района боя, ведь немцы-то наверху. И командир решил вести лодку минным полем, которое поставили немцы. Когда очередной минреп, трос, удерживающий якорные мины, терся о борт лодки, было жутковато – думаешь: будет взрыв или нет? Но вышли благополучно.

Когда всплыли и осмотрелись, выяснилось, что многие механизмы, в том числе и помпа на центральном посту, вышли из строя.

Памятная вахта

– То, что война должна была вот-вот закончиться, мы чувствовали, – вспоминает Т. Лукинов. – Тем не менее, немецкие подлодки, получив новое вооружение – акустические торпеды, – стали топить все транспорты, боевые корабли, которые попадались им на пути. И наша лодка, оснащенная новыми радиолокационными приборами, гидроакустикой, системой автоматического пуска торпед должна была выйти в море с 8 на 9 мая 1945 года на борьбу с ними.

Как раз тогда я стоял на вахте – с полуночи до четырех утра. Аккумуляторные батареи заряжались. И вдруг в два часа ночи матросы нашего личного состава бегут на лодку, кричат, обнимаются. Врываются в отсек, обнимают меня: «Тимка! Война закончилась!» Я, конечно, в первое мгновение был ошеломлен и говорю: «А что же мы теперь будем делать?!»

Мирная жизнь

После демобилизации в 1947 году командир боевого поста старшина первой статьи Тимофей Лукинов закончил курсы офицерского состава и, получив звание младшего лейтенанта, служил в Кронштадте на больших морских охотниках за подводными лодками. Последняя должность – заместитель начальника Лужского участка Кроншдатской службы наблюдения и связи по политчасти.

Когда в 1960 г. началось сокращение Вооруженных Сил, Тимофей Лукинов в звании капитан-лейтенанта уволился в запас, окончил исторический факультет Ленинградского государственного университета.

– Я хотел остаться в Питере, – говорит он, – но моя супруга уговорила переехать поближе к ее родственникам – в Мелитополь. Город мне показался пыльным, невзрачным. На сердце стало тяжело. Эх, думаю, променял Кронштадт на Мелитополь. Сильно жалел об этом, но никому не говорил, в том числе и супруге. Да и до сих пор жалею…

В Мелитополе работал директором вечернего университета Марксизма-Ленинизма, а с середины 60-х годов – преподавателем в Мелитопольском институте механизации сельского хозяйства (теперь – агротехнологический университет), откуда и вышел на заслуженный отдых.

Вплоть до 2005 года Тимофей Антонович каждое утро совершал пробежки по городскому парку, что позволило до сих пор сохранить прекрасную физическую форму. И сегодня он регулярно прогуливается аллеями парка, несмотря на то, что ему уже 90…

Записал Юрий КУПЕРМАН