Тихая война

На следующий день после взрыва на Чернобыльской АЭС жителей Припяти посадили в автобусы и сказали, что везут всех на пикник.

26 апреля 1986 года Иван Гриненко работал в Чернобыле – он стал свидетелем трагических событий - слышал взрывы на атомной станции, видел спокойные лица непроинформированных о ЧП людей, эвакуировался с семьей в Запорожье. Он рассказал «Острову…», что самые тяжкие моменты он пережил уже после катастрофы – в годы мытарств по государственным службам, выслушивая оскорбления от чиновников.

В 1986 году Иван Гриненко жил и работал в Припяти, занимал должность приемщика стола заказов на станции техобслуживания на ЧАЭС. Город Припять он хорошо помнит до катастрофы, наблюдал за строительством атомной станции.

- После армии, в 1976 году я работал в турбинно-реактроном цеху Чернобыльской АЭС. В 1985 перешел на станцию техобслуживания. Когда случилась эта авария, я был дома с семьей в Припяти, примерно в двух километрах от четвертого блока реактора. Той ночью мы долго не спали, у нас были гости и вдруг мы услышали два взрыва. Один, и сразу же второй. Но не удивились, потому что аварии случались часто – то горела кабельная шахта, то происходили выбросы радиоактивного пара. Совершенно спокойный, утром я выехал на работу в Чернобыль.

Взрывы - дело житейское

Собеседник «Острова…» вспоминает о том, как на мосту между Припятью и Чернобылем он встретил знакомых сотрудников станции. По его словам, о панике в их глазах не было и речи:

- Я спросил: «Что случилось?», мне сказали, что был взрыв и начался пожар. Я не удивился. Приехал на работу – заметил некоторый шум, люди обсуждали происшедшее, но город жил обычной жизнью, так как и мы сейчас живем. Дети ходили в школу - мой сын тоже (он учился в первом классе, дочь была на год младше). Было тепло, поливальные машины смывали асфальт, а дети в это время бегали по этим лужам. О масштабах аварии действительно никто не знал - никакой информации не было. Еще ночью я сразу хотел позвонить в Чернобыль, а связь отключили.

Утром 26 апреля Ивану Гриненко в числе других чернобыльцев дали наряд грузить песок на вертолеты. Эвакуация людей из Припяти началась 27 числа, около 4 часов вечера, а из Чернобыля – 5 мая.

Больше йода, меньше паники

- Нас эвакуировали якобы на три дня, говорили, что «вывезем на природу, возьмите запас продуктов». Мы даже документов не брали. Ночью к каждому дому подъезжал автобус, люди грузились в них с небольшими сумками. Информации не предоставляли. Единственное, что настораживало - вечером 26 апреля таблетки йодированные стали разносить по квартирам. И говорили, что скоро все вернутся на свои места. Люди ходили без масок, были единицы тех, которые их все-таки надевали. Так с них еще и посмеивались. А вот лично я понял, что это катастрофа, когда увидел, как людей вывозили «скорые» с территории АЭС, - рассказывает Иван Гриненко.

 Он видел людей, которые падали на улицах. Было много носилок. А 3 мая поехал с семьей в Киев. - Чувствовали себя плохо – слабость, тошнота небольшая, першит в горле, ощущение кислоты во рту. Нам ничего не говорили, не консультировали. С момента взрыва до 20 августа я был на ликвидации, подъезжал на БТР к самому реактору без защитных средств, и другие ликвидаторы тоже были в обычной одежде. Это была незаметная война – люди метались, спешили, куда-то шли.

«Все вы, чернобыльцы – миллионеры!»

В Запорожье Иван Иванович с семьей оказался собственному выбору. По его словам, во время распределения, была возможность поехать в Луцк, Мелитополь, или Запорожье. Знакомые сказали, что город неплохой.

- Мы с семьей приехали в Запорожье, врачи нам сказали, что проживем всего три года. Дольше якобы облученные не живут. Говорили нам это профессора. Мы просили дать нам какие-то рекомендации, дать шанс выжить, и все, что слышали – вы хорошо питайтесь, пейте водку, и детям давайте йод. Поэтому мы с женой даже не старались как-то обустраиваться, ничего не покупали из вещей. В приговоры врачей мы и верили и не верили. В итоге я воспитал двоих детей, они получили высшее образование. Но, вспоминая эти 25 лет после катастрофы, я могу их назвать годами мытарств и обращений к властям - нас везде дурили. Власти говорят что «чернобыльцы» - чуть ли не миллионеры, а у меня оклад был 150 рублей, а когда работал в той радиоактивной зоне, нам доплачивали по 3 рубля за весь период ликвидации аварии.

Напоследок «Остров…» поинтересовался у Ивана Гриненко, что он чувствует, когда слышит слово «Чернобыль». И услышал ответ:

- 26 апреля я не смотрю телевизор, ни с кем не говорю на эту тему. У меня появляются слезы на глазах, когда вспоминаю те события – хотя я и сильный духом человек.

Алена ХРОМЕНКО