ОСТРОВ СВОБОДЫ (АРХИВ)

Его пациенты на сеансах корчатся от боли, плачут и падают в обморок, а сам доктор теряет по три килограмма веса

Он сломал стереотип, что наркомания — неизлечима. Слава о его уникальном методе давно вышла за пределы Украины, а количество его пациентов исчисляется тысячами, большинство из них навсегда избавились от наркотической зависимости. Собеседник «Острова...» — психотерапевт-нарколог, руководитель Запорожского центра реабилитации лиц с наркотической и алкогольной зависимостью Виталий Василенко.

«ПЕРВЫЙ МОЙ ПАЦИЕНТ УЖЕ 25 ЛЕТ НЕ ВСПОМИНАЕТ О НАРКОТИКАХ»

— Как рождался ваш уникальный метод лечения?

— Начиналось все с частной практики лечения с помощью стресс-шоковой терапии пациентов после инсульта, больных ДЦП и страдающих алкоголизмом. Это давало неплохие результаты: были случаи, когда после сеансов парализованные не только начинали шевелить руками и ногами, но поднимались с колясок и шли без костылей. Тогда же у меня появился и первый наркозависимый пациент. С тех пор прошло 25 лет, он жив-здоров, бросил употреблять наркотики, создал семью, добился успехов в жизни.

— Смотрела в записи ваш сеанс, зрелище отнюдь не для слабонервных...

— Это вызвано необходимостью стрессового вмешательства в психику больного и внушения мысли, что наркотики — это смерть. После лечения пациенты не должны допускать возможности вернуться к их употреблению. Наши сеансы — не релаксация, а напряжение. Но с каждым больным мы работаем по индивидуальной схеме.

— Такое впечатление, что во время сеанса вы и сами находитесь в состоянии транса.

— Так и есть. Метод стресс-шоковой терапии предусматривает зеркальное отображение всего происходящего на сеансе, поэтому и врачи, и пациенты во время лечения и после него испытывают сильнейшее перенапряжение. Лично я сбрасываю по три кило веса, а колоссальная нагрузка даже привела к проблемам со зрением: отслоилась сетчатка.

— Кроме стресс-шоковой терапии, у вас есть другие методы?

— По желанию пациентов, чтобы закрепить эффективность лечения, больному вводится специальный препарат длительного действия,

не совместимый с наркотикам, либо имплантируются блокаторы опийных рецепторов. Некоторые больные хотят знать, что их ждет, если они сорвутся. Тогда проводим так называемую провокацию. Вводится небольшая доза наркотика, которая может привести к смертельно опасным состояниям: остановке сердца, дыхания, отеку мозга, коме, судорожным приступам. Из этих состояний его выводит реанимационная бригада. Мы называем это «лечение смертью», но к подобным наглядным методикам мы прибегаем в единичных случаях.

— По вашему мнению, наркозависимость — болезнь или что-то другое?

—   Я называю наркозависимость раком души, который своими метастазами разрушает жизнь не только того, кто употребляет наркотики, но и его близких и родных.

— Были пациенты, которые возвращались к вам вновь?

— Некоторые возвращались и во второй, и в третий раз. Случается, приходят, как я называю, бесперспективные больные, не настроенные на избавление от наркозависимости. В таком случае я сразу предупреждаю и пациента, и его родителей, что лечение вряд ли будет успешным.

ГЛАВНОЕ — ВЕРНУТЬ НАРКОМАНАМ ВЕРУ В СЕБЯ

— Обратила внимание, что у вас очень доброжелательная обстановка: к пациентам относятся очень уважительно.

— Это люди, которые пришли получить от нас помощь, уже то, что они хотят излечится, заслуживает уважения. Такое отношение к больному — часть метода лечения. Не секрет, что даже сами наркоманы махнули на себя рукой. Мы пытаемся вернуть им веру в себя. Да, они больные, но не отбросы общества. Поэтому я всегда говорю своему пациенту: «Я не ТЕБЯ ненавижу, я ненавижу в тебе НАРКОМАНА» и как бы «препарирую» его на две части: его наркоманскую личность и нормального человека.

— Удивило, что центр мало похож на клинику, где лечат от наркозависимости: на окнах нет решеток, никакой охраны, пациенты свободно передвигаются по территории.

— Лечение — дело добровольное. Приехал — лечись. С пациентом все время находится кто-нибудь из родных, без сопровождения он не имеет права выходить за пределы клиники. Нарушаешь режим — до свидания, возвращаем деньги за лечение и выгоняем без разговоров.

— Правда, что саморекламой вы не занимаетесь? Как о вас узнают?

— По «цепочке» — от вылечившихся у нас больных. На лечение едут из России, Израиля, Канады, Германии, Турции, Италии, США, Беларуси, стран Востока.

Сейчас лечатся два грека, совсем не говорящие по-русски.

— Как же вы общаетесь с ними?

— Во-первых, у них есть переводчик, а во-вторых, на сеансе важны не только слова, но и жесткая, авторитарная интонация, с которой они произносятся.

—    Почему лечите только иногородних или иностранцев и не принимаете запорожцев?

— Местных тяжело удержать от соблазнов, которые совсем рядом.

— Среди ваших пациентов были известные личности?

—   Приходилось лечить довольно известных людей среди певцов и музыкантов. Кого именно — врачебная тайна.

«ПОЖАЛУЙСТА, ЖИВИ!»

— Вам никогда не приходит в голову мысль, что вы боретесь с ветряными мельницами?

— Я должен оказывать помощь тем, кто этого хочет, а бороться с распространением наркотиков должно государство, причем самыми жесткими методами.

— Что вы говорите пациенту, когда он выписывается из клиники?

— Прошу, чтобы он остался жить. Потому что те, кто срывается и возвращается к наркотикам, могут действительно умереть.

— А если человек сорвался, но опять приехал к вам лечиться, ваши первые слова к нему?

— (повышает голос, в нем появляются «железные нотки», — ред.) Мне обидно за то, что ты не смог!

— Вы общаетесь с бывшими пациентами?

— Очень со многими. Звонят, пишут письма, общаемся через интернет.

— Некоторые, говорят, называют вас вторым отцом, кто-то Богом...

— Иногда действительно казалось, что я, как Бог, смогу все. Но реальность опустила меня на землю. Я испытываю огромную боль, что не смог спасти собственную жену, умершую от онкологии.

— Вам есть чем гордиться в жизни?

— Результатами нашего центра: мы грамотно и квалифицированно помогаем тем, кто в этом нуждается.

— Сколько ваших пациентов навсегда избавились от наркозависимости?

— От 70 до 80 процентов. Остальные, увы, перебороть в себе зависимость не смогли. Мой метод дает очень хорошие результаты, но он не всесилен. Держит ведь не капсула, держит то, что мы пытаемся выгнать наркотик из головы. Если сорвался — это неудача нашего коллектива, которую мы не только анализируем, но и проносим через себя.

Ирина ЧЕРЕДНИЧЕНКО