Ведьма из Бухенвальда

Эту женщину считают одной из самых жестоких преступниц времен нацизма. Журналисты, освещавшие послевоенные суды над фашистскими преступниками, прозвали ее Бухенвальдской сукой и фрау Абажур. Однако не все так просто...

Зльзе Кёлер, жительнице Дрездена, было восемь лет, когда началась Первая мировая война. Она родилась в 1906 году, в простой семье. Тяготы воспитали в девочке понимание, что жизнь – штука сложная.

Стопроцентная немка

На сохранившихся юношеских фотографиях Эльза – далеко не красавица. Однако она была твёрдо уверена, что достойна лучшей судьбы. Неудивительно, что появившаяся новая партия и ее лидер Адольф Гитлер сразу понравились Эльзе. Но прошло десять лет, прежде чем Эльза вступила в ряды НСДАП. Шел 1932 год. Через год её кумир пришел к власти. Начиналась новая жизнь.

Эльзе было уже 26 лет. Членство в партии давало ей надежду наконец-то вступить в благопристойный брак. Товарищи по партии познакомили ее с разведенным неудачником Карлом Отто Кохом. В 1936 году они поженились. И когда Карла назначили комендантом немецкого концлагеря Бухенвальд, рассчитанного пока что на нелояльных немцев и евреев, она, как фанатичная нацистка, во всём разделяющая линию партии, последовала за мужем.

Пикничок на обочине истории

Но жизнь с Карлом не заладилась. «Перспективный» партиец оказался не только садистом, но еще и гомосексуалистом. Наклонности мужа вроде бы должны были Эльзу раздражать, но каждый жил так, как ему нравилось – Карл насиловал заключённых- мужчин, а она открыла в себе удивительное стремление к власти.

 Несчастные узники боялись фрау гораздо больше, чем господина коменданта. Она была на редкость изобретательной женщиной. Для заключенных придумывала самые разные издевательства: могла заставить драить двор лагеря зубными щетками, самолично отхлестать хлыстом, без которого она на лагерный плац и не выходила, приказать привести молодого и красивого узника для сексуальных утех. Выжившие в Бухенвальде с содроганием рассказывали, что их ведьма завела себе белого коня, на котором объезжала территорию лагеря. Нередко появлялась и пешком, с огромной овчаркой, которую с милой улыбкой отпускала рвать тела узников.

Жалости же узники у госпожи Кох не вызывали никакой. При любом нарушении, которое она считала значительным, их просто отправляли умирать. Недаром на воротах Бухенвальда было написано: «Каждому свое». Свое получали узники, свое брала и Эльза. Её муж Карл тоже получал свое. С 1938 года, когда началась плановая ликвидация евреев и они стали массово прибывать в лагерь, Карл стал вымогать у них деньги. И так в этом деле преуспел, что информация об этом в 1942 году достигла ставки фюрера. Все бы, может, обошлось, если бы Карл не приказал убить врача и лагерного санитара, которые знали страшную тайну Коха – что он гомосексуалист и болен сифилисом. Расследование дела поручили эсэсовскому офицеру Георгу Конраду Моргену. В 1943 году комендант Кох был арестован и оказался в тюрьме. Арестована была и госпожа Кох. За месяц до падения Берлина экс-коменданта Бухенвальда расстреляли в Мюнхене. Эльзу же за отсутствием улик отпустили.

Суды без улик?

Эльза Кох трижды была под судом. И трижды – за одно и то же преступление, которое доказать так и не смогли. Особенности поведения госпожи Кох в Бухенвальде, на фоне многочисленных преступлений фашизма, не выглядели особо тяжкими: да – унижала достоинство узников, да – заставляла работать сверх меры, да – избивала или приказывала избивать, и даже отправляла на смерть. Но после того, что вскрылось на Нюрнбергском процессе, фокусы фрау Кох на смертную казнь явно не тянули.

Однако был особый пункт, в котором ее обвиняли, – сдирание с тел узников кожи и изготовление из нее сувениров, в частности абажуров для ламп. Ознакомившись с этими «произведениями искусства», журналисты сразу же окрестили Эльзу фрау Абажур. Однако, хотя свидетели охотно рассуждали про кожу и абажуры, явных улик не было. Как не было их и в 1943 году, когда судья Морген прожил целый месяц в Бухенвальде, разыскивая проклятые абажуры. Ему тоже десять свидетелей упорно твердили, что собственными глазами видели, как комендантша заставляла узников раздеваться догола и внимательно рассматривала кожу. Если видела татуировки, сразу обращала на них внимание. И тыкала стеком в узника – мол, этого использовать. Другие, вроде бы, даже были свидетелями, как госпожа лично сдирала кожу с полюбившимся тавром с живого человека. И делала это в госпитале с помощью тамошнего врача. Морген расследовал слухи. Однако абажуры из человечины оказались абажурами из козлиной кожи, а вопросом татуировок в лагере занимался доктор Кремер – тот самый, которого убили по приказу Карла Коха. Научная работа, которую он проводил, была связана с сочетанием уголовного прошлого и татуировок на теле. Очевидно, доктор приобщал к исследованиям иллюстративный материал. Правда, тут свидетели клялись, что делал он это лишь после смерти, то есть сдирал кожу с трупов. В 1943 году Морген это обвинение оставил как бесперспективное.

В 1947 году, когда состоялся первый послевоенный суд над Эльзой, он выступал в качестве ее защитника. Опытный юрист знал, в чем её станут обвинять. Его стараниями то обвинение было отметено. Американские судьи очень старались убедить Моргена признать, что улики были. Но Морген твердил, что не было. А сувениры из кожи делали в Бухенвальде не в лагере, а на местном заводике, и не из человеческой кожи, а из козлиной, как и злополучные абажуры. Беда лишь в том, что заводик еще тогда разбомбили. Госпожу Кох посадили в результате всего на несколько лет. Решение суда вызвало бурю яростного негодования и дело передали в германский суд. Его вердиктом оказалось пожизненное заключение.

В тюрьме Эльзе удалось забеременеть и родить сына. Только в возрасте 19 лет он узнал, кто его настоящая мать. Вместо того, чтобы забыть ее и не вспоминать, молодой человек стал Эльзу навещать. Последний раз он навестил мать незадолго до ее дня рождения в 1967 году. Но до этой даты Эльза не дожила – связала из простыни веревку и повесилась. Ей должен был исполниться 61 год.

Подготовил Олег ВАЛИК