Вчера – радиация, сегодня – безразличие?

26 апреля – День памяти жертв, погибших в радиационных авариях и катастрофах на Чернобыльской АЭС. День, когда вся Украина вспоминает и чтит минутой молчания тех, кто отдал жизнь во имя спасения родины. О них помнят. «Помнить» о погибших – больно и… незатратно. А о тех, кто был участником ликвидации катастрофы и остался жив, кажется, забыли. Поделили на категории и забыли…

Именно по этой причине уже несколько лет подряд ликвидаторы бедствия в середине апреля выходят под стены администраций напомнить о себе. Выходят они не потому что хотят обогатиться за счет государства, а потому что хотят получить заслуженную помощь. Но их не слышат…

Журналисты «Улицы Заречной» не стали обращаться к людям, которые отстаивают свои права, мы обратились к тем, кто уже утратил всякую надежду. Они не привлекают к себе внимание. Герои в рядах простых граждан.

Ликвидаторов ликвидируют

«Я не хочу больше об этом говорить. Сколько можно? Когда мы стоим под окнами администраций – нас никто не видит. А ведь мы не просим чужого, просим то, что когда-то нам обещали. Обещали люди, которые видели масштабы бедствия. Которые знали, чем мы рисковали и какие будут последствия. А отменили эти нормы (речь идет о льготах и надбавках чернобыльцам. – Прим. «УЗ») другие люди, которых катастрофа не коснулась», – рассказал Александр Иванович, ликвидатор чернобыльской катастрофы I категории. Он потерял надежду на справедливость. Александр Иванович не пожелал встретиться и даже попросил не упоминать фамилию, отметив, что воспоминания доставляют ему боль.

«Ничего уже не изменится. Я стоял у стен админзданий и был готов назвать не только фамилию, но и предоставить документы, удостоверяющие личность ликвидатора чернобыльской катастрофы. Это никому не интересно. Мы получаем по 100 грн на оздоровление в месяц, а тратим в десятки раз больше. Ликвидаторов просто хотят ликвидировать», – сокрушался наш собеседник.

Мы не стали проявлять настойчивость. Обратились к другому запорожцу, которого знали и ранее, но не знали о его героическом прошлом.

Добровольно-принудительно

Наталья Субботина, врач-фтизиатр детского отделения Запорожского областного тубдиспансера спасала тех, кто спасал Украину. Она медик. В Чернобыль приехала, когда ей был всего 21 год. Совсем юная девушка увидела и пережила то, о чем сегодня украинцы вспоминают со страхом.

«Никто не спрашивал – хотим мы ехать или нет. Тогда время было другое. Нас отправили по линии военкомата, как военных медиков. Соответственно, мы не имели права отказаться», – говорит Наталья Ивановна.

В зону отчуждения девушка вместе с другими медицинскими работниками приехала в 1987 году. После аварии прошло почти полтора года. Но работы по ликвидации катастрофы еще не завершились, и даже более того – активно велись.

«Нам сказали, что там уже нет радиации. Но мы понимали, что это не совсем правда. Мой муж не хотел меня отпускать, но выбора не было», – вспоминает ликвидатор катастрофы.

На территории Чернобыля Наталья Ивановна провела месяц. Работала по 12 часов в сутки без выходных и без права вернуться раньше, нежели было назначено.

«Мы знали, что находимся в зоне повышенной радиоактивности, но не осознавали масштабов – радиация не пахнет. Я помню, как мы туда ехали. О приближении к зоне бедствия говорила природа. Мы проезжали желтый еловый лес – сочные иголки великанов-елей были ярко-желтого цвета. Эту картину я никогда не забуду. И, надеюсь, больше никогда не увижу», – говорит собеседница.

По приезде в Чернобыль девушек поселили в жилой дом, а утром они должны были приступить к ликвидации последствий самой крупной в истории человечества техногенной катастрофы.

Выжили только вороны

«В повседневной жизни мы не замечаем пения птиц. Когда мы вышли утром на улицу, то ужаснулись. Было очень тихо. Ни лая собак, ни чириканья воробьев, ничего. По улицам ходили только ликвидаторы в спецформе, а в воздухе летали только вороны. У нас было два голубя, о которых мы заботились. Они умерли на наших глазах», – говорит Наталья Субботина.

Каждый день медики осматривали участников ликвидации аварии, а также тех, кто оказывал услуги спасателям – продавцов и уборщиков, которые приезжали на две недели. В случае, если при медосмотре были обнаружены серьезные нарушения, человек должен был покинуть территорию Чернобыля в тот же день.

Стоимость радиации

«Ко мне пришла женщина, которая приехала на заработки в зону отчуждения второй раз. Ее кровь была серьезно заражена. Я сообщила ей об этом, но она стала на колени и начала просить, чтобы я выписала справку о том, что состояние здоровья позволяет ей остаться! Она говорила, что все равно умрет, а деньги ей нужны для того, чтобы помочь детям. Я не пошла на сделку с совестью. Но лицо женщины помню и сейчас. Многие приезжали туда заработать. У тех, кто туда приезжал добровольно, были очень хорошие зарплаты. Но те, кому здоровье было дороже, конечно, на это не шли», – говорит Наталья Ивановна.

Медицинские работники не относились к добровольцам. Ни инструктажа, ни препаратов для профилактики и предотвращения заражения они не получили. На медицинский персонал лекарственных средств предусмотрено не было.

«Государство отправило туда фактически детей, многим из нас было не более 22 лет. Сегодня я бы ни за что не отпустила туда своего ребенка. Это действительно преступление. Я теперь понимаю пожарных, которые отдавали нам свои медикаменты. Они знали больше чем мы, они были старше и смотрели на нас как на детей. Они заставляли нас горстями пить таблетки, порой в приказном тоне. Иногда нас тошнило от этих препаратов, но мы все же пили. Лекарства были рассчитаны на людей, которые работали возле реактора, а они, видя и осознавая масштабы бедствия, отдавали все это нам. Тогда мы не понимали, что спасатели, отдавая свои порции лекарств, подвергали свою жизнь опасности. Большинства из них сегодня уже нет в живых», – вспоминает Наталья Субботина.

«Здоровыми не уедем»

Целый месяц медики жили по графику: 6.00 – подъем, 13.00 – обед, 19.00 – конец рабочего дня. По городу передвигались исключительно на автобусе. Наступать на траву, касаться деревьев и прочих предметов окружающей среды было запрещено. За соблюдением этих норм никто не следил, расчет был на то, что каждый сам должен заботиться о своем здоровье. Но, к сожалению, в 21 год мало кто осознает это.

«Однажды мы отпросились у нашего водителя пойти пешком в столовую. Он был занят, поэтому разрешил. В пути нас застал дождь. Мы бежали и понимали, что нас омывала радиация. Последствия не заставили себя ждать. Утром у всех, кто попал под дождь, волосы выпадали клоками. В тот момент мы осознали, что здоровыми эту территорию не покинем», – вздыхает Наталья Ивановна.

Профилактических препаратов государство не предусмотрело для медиков, но предусмотрело измерители заражения. На одежду каждого медработника был прикреплен накопитель радиации. Принцип его действия заключался в том, что аппарат фиксировал уровень радиации, после чего он делился на количество дней, проведенных в Чернобыле, и по этим данным делали вывод об уровне зараженности.

«Перед отъездом мы сдали накопители, нам сказали, что результаты сообщат позже. А позже нам сказали, что все нормально. Результаты у всех были одинаковые. Мы так и не узнали, чего мы там нахватались. Точных цифр и диагнозов никто не услышал. Но о том, что никто не вернулся здоровым, я знаю не понаслышке. Мы раз в год проходим медкомиссию и минимум, который отразился на здоровье каждого – это изменения в формуле крови», – говорит Наталья Субботина.

Пощечина от государства

Наша собеседница не относится к людям, которые будут громко заявлять о своих правах. Она самостоятельно занимается лечением. А путевки, которые должны выделяться каждый год – получила всего 2 раза. И, тем не менее, безразличие государства не заставило ее иначе смотреть на мир.

«И сейчас бы поехала, но уже добровольно. Я уже намного умней и опытней той двадцатилетней девушки. Тогда мы несерьезно относились к ситуации, до тех пор, пока волосы не начали выпадать. Сейчас я бы поехала не потому что я великий патриот, а потому, что знаю, что и как делать в такой ситуации. Это не чувство долга! У меня чувство долга только перед больными детьми. А в отношении нашего государства чувства долга нет. Так как нет этого чувства у самого государства перед людьми, которые пострадали во время аварии», – отметила Наталья Субботина.

«Жизнь во спасение» – девиз медика, который и сегодня продолжает лечить тяжелобольных детей.

В ходе беседы Наталья Ивановна вспомнила фразу, которую произнес один из ликвидаторов: «Пока одни телом реактор закрывали, другие обчищали чужие квартиры – мародерствовали». Так происходит и сегодня. Мародерствуют те, кто покупает справки, и незаконно получает льготы. Из-за таких людей льгот лишены те, кто действительно ликвидировал последствия катастрофы. Тогда они получили дозу радиации, а сегодня – пощечину от государства.

Надежда БУРДЕЙ