Ультиматум от провокатора

Имя священника Георгия Гапона давно стало нарицательным. Все уверены, что он был провокатором и полицейским агентом. Но вот незадача – он не был ни тем, ни другим...

Полицейский провокатор – это человек, который толкает других людей на преступление в интересах своего полицейского начальства. Но начальство совершенно четко сказало Гапону, что рабочее шествие 9 января недопустимо. Агент Департамента полиции – это человек, который информирует начальство о деятельности антиправительственных организаций. Гапон за всю жизнь не написал ни одного доноса. Недаром в списках агентов он не значится. Наконец, агент – это лицо законспирированное. Гапон же, создавая рабочие организации, ни от кого не скрывал своих отношений с Департаментом полиции.

По собственной инициативе

В 1902 году священник Петербургской пересыльной тюрьмы Георгий Гапон встретился с начальником Особого отдела Департамента полиции Сергеем Зубатовым, автором идеи «полицейского социализма». Идея проста: пусть рабочие под надзором полицейских властей борются за свои экономические права, но только не лезут в политику.

Зубатов заинтересовался Гапоном. Молодой священник умел производить впечатление и отлично находил общий язык с простым народом. Под зубатов-ским руководством он начинает создавать рабочую организацию. Сам Зубатов из-за интриг против начальства вскоре был отставлен и выслан из Петербурга. Гапон быстренько отрекся от своего покровителя и начал всячески его критиковать.

Идеи Гапона нашли поддержку в Департаменте полиции, и в феврале 1904 года МВД утвердило устав новой рабочей организации – Собрания русских фабрично-заводских рабочих в Санкт-Петербурге.

Рабочие собирались, пили чай, чего-то там обсуждали. Так бы и собирались себе спокойно, но после убийства министра внутренних дел Плеве в стране началась «оттепель». В Собрании появилась «несистемная» оппозиция, которую возглавлял казначей Карелин, самый настоящий социал-демократ.

А в конце 1904 года на Путиловском заводе уволили четырех рабочих, которые оказались членами гапоновского Собрания. Чуть позже выяснилось, что двоих из них никто не увольнял, а один сам перестал ходить на работу. Тем не менее 2 января 1905 года Нарвское отделение Собрания решило начать забастовку. К 8 января в Петербурге бастовало неслыханное число рабочих – 150 тысяч.

В эти же дни был составлен текст петиции, в которой рабочие требовали Учредительного собрания, демократических свобод, отделения церкви от государства.

На 9 января назначили грандиозное шествие к Зимнему дворцу, чтобы передать петицию царю. 8 января Гапон направил царю письмо, призывая его явиться на Дворцовую площадь. Распоясавшийся священник имел наглость пообещать Николаю II неприкосновенность. План был таков: если царь примет петицию, «он махнет белым платком, и начнется всенародный праздник». Если не примет, «он выйдет к народу и махнет красным платком, и начнется всенародное восстание». Гапон уже видит себя во главе революции. А потом – новым Наполеоном. «Чем династия Романовых лучше династии Гапонов? – вопрошает новый народный вождь. – Романовы –династия Гольштинская, Гапоны – хохлацкая. Пора в России быть мужицкому царю».

Нерешительная власть

7 января министр юстиции вызвал себе Гапона и с ужасом обнаружил, что тот «убежденный до фанатизма социалист». Власти отдали приказ об аресте Гапона и развесили по всему городу объявление о запрете всяческих уличных шествий.

«Все хорошо знали, что рабочих расстреляют», – вспоминал казначей Собрания Карелин. «Ни у кого не было сомнений в предстоящей кровавой расправе», – подтверждает его слова член правления Варнашев.

Так что Кровавое воскресенье – это действительно    провокация,    только устроенная не Департаментом полиции, а Гапоном со своими приспешниками в интересах революции.

Впрочем, 9 января Гапон рисковал наравне со всеми. Двое, шедшие рядом с ним, были убиты. Ему удалось укрыться и эмигрировать. Теперь он считал себя вождем начавшейся революции. Эсеры, большевики, меньшевики – все носятся с ним как с писаной торбой. Все хотят заполучить его в свои ряды. Но... на положении рядового члена партии. Гапона это не устраивает.

Он снова выходит на связь с Департаментом полиции. Ему предлагают за 100 тысяч рублей выдать эсеровскую боевую организацию. Гапон согласен. Он обращается за помощью к своему другу – члену партии эсеров Рутенбергу. Собственно, только сейчас – в последние дни жизни – он становится агентом-провокатором. Причем без большого успеха. Эсеры обиделись и повесили Гапона. А Рутенберг обиделся на эсеров и стал сионистом. А Зубатов застрелился. А революционеры в России до сих пор обзывают друг друга гапонами.