Языковая среда: все до фени?

Из случайно услышанного разговора:

– Ты не забыл, что у Ивана Ивановича юбилей?

– Уже подарок купил. Скромный, но хороший – чертогон на паутине из рыжья.

– Это правильно, Иван Иванович человек верующий.

Вряд ли вы сразу поймете, о чем речь. А все просто: люди говорили на фене – они решили подарить своему другу золотой (из рыжья) крест (чертогон – гонит черта) на цепочке (паутине).

Если чаще прислушиваться к голосам вокруг, то можно понять, чем живет наше поколение. Как-то незаметно для нас самих в нашу жизнь вошли пофигизм и облом, а также компы и мобилки, появились юзеры и чайники, сисадмины и хакеры, одинаково ругающие галимую винду. Мы стали стебаться, тусоваться, нам забивают баки или же гонят фуфло (порожняк, кажется, уже не гонят).

Жаргон стал вездесущим: он слышится в рекламе, публичной речи, он уже не удивляет в СМИ или художественной литературе, из уст знаменитых звезд и политиков. Неизвестно, как совладать с такой экспансией жаргона, словесной свободой, перерастающей во вседозволенность, и уместно ли еще говорить о пространстве, свободном от жаргона.

Именно жаргон, благодаря стараниям молодых (и, как будет написано ниже, политических) сторонников, уже обязательно ассоциируется с загрязненным языком улицы и криминальной среды.

То, что политики часто изъясняются на блатном жаргоне и ведут себя, как «авторитеты», – ни для кого не секрет. И более того, многие из них считают, что такое поведение нравится многим избирателям.

Блатной жаргон нет-нет да проскальзывает и во время публичных выступлений многих политиков. И это не всегда простые оговорки. Часто, особенно во время политической полемики, депутаты намеренно использую жаргонную лексику. Так избирателю легче понять кандидата в депутаты. А с электоратом нужно находить общий язык. Такие выражения как «политический наезд» и «политический заказ», «отморозки», «дерибан», «беспредел» – обычные в словаре публичных людей, чьи лица мелькают в телепрограммах ежедневно. («Наезд» – предъявление необоснованных требований. «Заказ» – заключение договора с наемным убийцей. «Отморозок» – преступник без «понятий», не знающий никаких границ. «Дерибан» – несправедливый дележ. «Беспредел» – отсутствие порядка, несоблюдение государственных или воровских законов. Из словаря блатного жаргона).

Многие почему-то думают, что феня (арго, «блатная музыка») – это уголовный жаргон, состоящий из матерных грязных ругательств. Это совсем не так. Феня – далеко не мат. Это параллельный язык из параллельного мира.

Феню как зашифрованный язык еще в XVII веке придумали офени (коробейники) – торговцы, с практической целью – для «информационной» защиты караванов со своим товаром от набегов разбойников.

Разбойники вынуждены были выучить этот странный язык, и офени поняли, что таким способом от бандитов не защититься. Но разбойники пришли к выводу, что этот новый тайный язык для них весьма полезен, и сделали его своим вторым родным. Тем более что феня – во многом язык интернациональный – смесь татарского, еврейского (идиш), ассирийского, немецкого, греческого, некоторых африканских языков и даже английского. Интернационален так же, как и сама торговля.

Феня постоянно модифицировалась, включала в себя массу этнических и территориальных особенностей. Скоро она стала «официальным» языком тюрем, каторги и лагерей. Советский академик Дмитрий Сергеевич Лихачев, сам сидевший в период сталинизма, в статье «Черты первобытного примитивизма воровской речи» писал: «Воровская речь должна изобличать в воре «своего», доказывать его полную принадлежность воровскому миру… Не понять какого-либо воровского выражения или употребить его неправильно – позорно…»

Из лагерей феня пришла в обыденную жизнь. Сколько народу прошло у нас через тюрьмы и лагеря только в ХХ веке? Историки до сих пор не могут подсчитать.

В начале перестройки офицер московского уголовного розыска Александр Гуров, одним из первых начавший изучать профессиональную преступность в СССР, подсчитал примерный криминальный потенциал страны. Оказалось, что в середине 1980-х только судимых за традиционные уголовные преступления (кражи, грабежи, разбойные нападения, убийства, нанесение телесных повреждений всех видов, изнасилования, мошенничество и т.д.), без учета политических репрессированных, на территории Советского Союза проживало более 50 миллионов человек! Каждый шестой гражданин страны Советов. Из них примерно половина – 25 миллионов – проживала на территории России, остальные – на периферии.

Во время шоковых реформ начала 1990-х преступность в постсоветских странах выросла в разы. Достаточно сказать, что только в РФ убийства с 1990 года по 1995 год выросли в три раза (с 10 тысяч до 34 тысяч). За 20 лет демократических реформ через тюрьмы, СИЗО, ИВС, воспитательные и исправительные колонии прошло не менее 25 миллионов человек. У нас есть города, где половина всего мужского населения имеет судимость. А у каждого из этих людей есть семьи, друзья, соседи…

Понятно, что культура радио и ТВ «Шансон» является для многих из них или главной, или любимой. Так же, как и феня – вполне понятный язык и средство общения. Ведь попадая во все тюремные учреждения, человек вынужден знать этот язык. Знать, чтобы выжить или хотя бы понимать, что вокруг него происходит.

Во время перестройки и в годы реформ шел и другой процесс. Он касался становления новорожденного бизнеса. Уже в конце 1980-х бандиты, рэкетировавшие кооператоров, поняли, что гораздо прибыльнее их крышевать. А еще выгоднее общаковые деньги давать бизнесменам на раскрутку. Так началось прямое сращивание бизнеса и мафии.

Сращивание предполагает полное взаимопонимание. Феня начинает становиться языком бизнеса. Иными словами, феня возвращается к истокам – как тайный язык торговцев. К середине 1990-х блатной жаргон использует уже весь новый класс предпринимателей – от олигархов до уличных торговцев. Одновременно феня, смешанная с англоязычным сленгом, становится языком молодежи. Об этом процессе уже написаны десятки диссертаций по филологии.

Немалую роль в распространении фени сыграла и официальная культура. Причем не только в последние два десятилетия. Достаточно вспомнить советское время. После любимых народом фильмов «Джентльмены удачи», «Калина красная» и «Место встречи изменить нельзя» блатные жаргонизмы стали неотъемлемым элементом обыденного разговора, особенно среди молодежи. Общество «наблатыкалось» – так говорят блатные о тех, кто реально «по фене не ботает», но употребляет отдельные выражения.

Наблатыкались до того, что феня перешла и в политический лексикон. Владимир Путин во время второй чеченской войны ввел в оборот фразу «мочить в сортире». На фене это означает – убить опущенного (пассивного педераста) в отхожем месте.

Следующий российский президент Дмитрий Медведев был новатором по введению в оборот слова «кошмарить». На фене это не просто «пугать», а «создавать невыносимые условия для зэка». В современном блатном мире «кошмарить» означает систему «наездов», когда бизнесмена загоняют в угол, чтобы тот платил бандитам или «ментам».

Наша, с позволения сказать, «элита» быстро подхватывает жаргонные слова из уст высших руководителей и использует их к месту и не к месту. О том, что не надо «кошмарить бизнес», не говорит сейчас только ленивый.

Во время войны с Грузией Владимир Путин, эмоционально отвечая иностранному журналисту, сказал классическую фразу, которую можно услышать на серьезных разборках между паханами: «А вы хотели, чтобы мы там перочинным ножичком, что ли, размахивали?». Но самая закодированная фраза Путина была такая: «Кто нас обидит, тот трех дней не проживет». На фене данное выражение фактически идентично фразе «поставить на ножи того, кто нарушил воровской закон».

В обществе многие поняли интенсивное употребление фени как реформу русского языка. И вот уже Мавроди обращается к Путину в прямом смысле на фене: просит передать единороссам, чтобы те «фильтровали базар» и «следили за метлой».

Понятно, Мавроди многому научился, отбывая срок. Но если бы только Мавроди. На одной из телевизионных встреч с Путиным неизвестный молодой человек спрашивает премьера: «А вы и правда фартовый?» (на фене – удачливый человек, живущий по понятиям). На что Владимир Владимирович отвечает: «Да, да, я именно такой».

Безусловно, примеры из российской политической речи самые яркие в смысле блатного жаргона, хотя уверенно можно утверждать, что украинская политическая элита любит феню не меньше российских коллег. Вот только маленькая доля того, что звучит в теле- и радиоэфирах ежедневно:

 «Ваши бойцы лезут на трибуну и в президиум, а вы сзади выполняете роль погоняла» – так спикер ВР Владимир Литвин прокомментировал инцидент, когда один из регионалов сломал его микрофон. «Эти люди не только соблазнились на бабки, они украли перспективу у честных людей» – лидер «Народной самообороны» Юрий Луценко о «самооборонцах», которые перешли в коалицию. «У меня здоровье получше, чем у этих чмырей, которые дают такую информацию!» – так глава АМКУ Василий Цушко опроверг заявление социалистов о том, что болеет. «Она понимает язык двух движений: откат и наезд» – народный депутат Чечетов о премьер-министре Юлии Тимошенко. «Новым гимном Украины, судя по развитию событий, может стать «гимн прокуратуры «Мурка» – вице-спикер Николай Томенко о гимне Украины. Замгенпрокурора Ренат Кузьмин: «Кое-кому хочется, чтобы Кучма сел на нары…»

Думаю, еще много блатных выражений мы услышим из уст политиков, особенно во время предстоящих выборных кампаний.

Как бороться с феней? Политики неоднократно заявляли о необходимости «депопуляризации криминальной культуры и противозаконных форм социального поведения». Но это только заявления. Легче бороться с матом в общественных местах. Для этого хотя бы есть административная ответственность за хулиганство.

 «Хотим мы или не хотим, но эти элементы убогого воровского уголовного менталитета проникают в наше сознание, – говорит преподаватель кафедры стилистики русского языка факультета журналистики МГУ Татьяна Сурикова. – И мы уже сквозь них видим мир. Если одно понятие – «произвол» заменяется другим – «беспредел», то это значит, что мы начинаем воспринимать мир глазами уголовников».

Феня становится новоязом нашей новой малопонятной жизни в период преобразований. Однако пытаясь «депопуляризировать криминальную культуру», каждому политику надо помнить слова академика Лихачева: «Слова воровской речи характерны своей необычной экспансией, способностью распространяться далеко за пределами воровской среды. С этими воровскими словечками и словцами распространяется яд воровской идеологии, воровского мировосприятия». И хотя написано это было еще в 1935 году, звучит очень актуально.

Екатерина РОМАНЕНКО