Одним «лафа», другим «хана»?

Система оценки знаний абитуриентов путем «независимого» внешнего тестирования, от которой давно отказались на Западе, на деле открывает дорогу «конвейерной штамповке» профанов, недоучек, неумех с дипломами о «верхнем» образовании.

В середине 90-х годов прошлого века довелось мне лицезреть занятный и в то же время весьма поучительный казус. Тогда меня только-только назначили заведующим службой информации одной из местных телекомпаний – с заданием эту самую службу создать фактически с нуля. Как водится, дали объявление в новостях, и уже на следующий день перед телекомпанией выстроилась очередь желающих стать звездой голубого экрана.

После собеседования и прочтения домашних сочинений на заданные темы, которые соискателям было предложено написать, из толпы претендентов осталось человек десять – в основном выпускников филфака нашего здешнего «универсипеда», так как факультетов журналистики в запорожских вузах тогда еще и в помине не было. Каждому из этих счастливчиков было предложено написать заявление о приеме на работу, что они немедля и сделали.

Каково же было мое изумление, когда я прочел «заяву» одного из этих симпатичных молодых людей. Начиналось оно так: «Гиниральному директору…». Сделав вид, будто ничего не заметил, я спросил хлопца, какая у него оценка в дипломе по русскому языку. «Пять. А что?» – очевидно, почуяв неладное, насторожился тот. Причем, как ни странно, товарищ не лгал: во вкладыше к диплому по «великому, могучему и свободному» действительно красовался высший балл. Так что пришлось паренька таки трудоустроить, предварительно заставив его переписать заявление. Вы спросите, с какой стати? А с такой, что и вам на моем месте тоже бы наверняка подумалось: ежели у нас такие отличники, то каковы же тогда хорошисты и троечники?..

В дальнейшем – уже в начале ХХI века и даже в наши дни – мне неоднократно приходилось сталкиваться с «человеческим материалом», выдаваемым на гора гуманитарными факультетами вузов, в т.ч. и запорожских. Не стану утверждать, будто это все сплошь производственный брак. Может быть, мне как назло встречались досадные исключения из радужной в целом картины. Но если студент-практикант третьего курса факультета журналистики, отправленный на стажировку на телевидение, не умеет вставить кассету в видеомагнитофон или включить-выключить микрофон, то это означает, что иных горе-преподавателей надобно гнать взашей, предварительно взыскав с них всю напрасно полученную зарплату, а детей срочно переучивать (история далеко не вчерашняя, посему надеюсь, что уже и выгнали, и переучили).

Но подлинный бич нашей пишущей братии – это студенты-филологи, которые подрабатывают корректорами в ряде периодических изданий. У этих милых, деловитых ребятишек есть одно железное правило: если они видят перед собой текст без единой грамматической ошибки, то они не успокоятся до тех самых пор, пока не выставят его автора полным дебилом в глазах читателей. 

Сделать же это – как, извините, два пальца обслюнить. Можно, например, двумя легкими прикосновениями к клавиатуре компьютера превратить комитет Государственной Думы Российской Федерации в «гомитет» (весело, не правда ли?), а в славянизме «сподобився» (сподобился то есть), употребленном в украиноязычном тексте, букву «и» поменять на букву «а». Это подлинные, притом довольно свежие примеры из моей личной практики. Причем, сколько потом ни втолковывай прелестному созданию с густыми, длинными ресницами и губками бантиком, что оно в данном случае, мягко говоря, не право, что не стоит считать себя умнее и грамотней взрослого дяди, который пришел в журналистику раньше, чем оно появилось на белый свет, будь спок: коль скоро перед сдачей свежего номера газеты в печать автор не явится в редакцию, дабы лично прочесть корректуру своей статьи в уже сверстанной полосе, считай, в твоей публикации обязательно будет полным-полно разнообразных «блох». Они, конечно, украсят твою коллекцию всевозможных газетных «ляпов» и «перлов», но чисто по-человечески все равно досадно и обидно, что они появились в статье за твоей подписью, а не за подписью корректора.

Но все это – случаи сравнительно безобидные, так как не ставят под угрозу здоровье и жизнь окружающих. Куда опасней, если столь же низким является профессиональный уровень значительного числа выпускников технических, медицинских и юридических вузов. Ибо цена ошибки в этих сферах деятельности неизмеримо выше. Беда, однако же, в том, что почти каждый из нас сталкивался с дикой некомпетентностью обладателей дипломов, которые получены мажорными митрофанушками за деньги папы-бизнесмена.

Не будучи специалистом в сфере сеяния «разумного, доброго, вечного», рискну все же утверждать: деградация системы образования, унаследованной независимой Украиной от СССР, во многом вызвана бездумным (и безумным, кстати, тоже) стремлением во что бы то ни стало переформатировать ее под западный шаблон. Отсюда и принудительно введенная практика внешнего тестирования (т.н. независимой оценки знаний выпускников ООШ и абитуриентов). Преподнесли его, как и положено, в привлекательной «упаковке» – как чудодейственное лекарство от тотального мздоимства, сезонные всплески которого «от Москвы до самых до Украин» наблюдаются в период массовой миграции вчерашних школяров в направлении приемных комиссий институтов и даже – шутка ли! – академий с чрезвычайно длинными, солидными и умными «назвами».

«На деле, однако, главное преимущество «нововведения» состоит в том, что оно обеспечивает его распространителям получение грантов, улучшив их и без того безбедное существование, – констатирует Петр Чечелюк, корреспондент весьма авторитетного, хорошо осведомленного еженедельника «2000», в своей статье «Внешнее тестирование и привходящие обстоятельства» (№ за 5.09.2008, блок Е). – Итоги тестирования уже просматриваются: создан мощный пресс для выжимания благополучной отчетности, а преподавательский корпус вузов и школ получил очередной урок полной зависимости от чиновников. В сочетании с другими обстоятельствами эта «панацея» порождает целый ряд негативных побочных эффектов, многие из которых особенно тяжело сказываются на областных вузах».

Но и это, к величайшему сожалению, далеко еще не весь негатив. Оказывается, тестовую «фишку» в конце 60-х годов прошлого века впервые внедрила у себя Франция. Однако не от хорошей жизни, а исключительно под давлением хулиганствующих популистов и левых демагогов, которые, собственно, и спровоцировали студенческую молодежь на революционные погромы в Париже и других крупных городах. Дабы снять напряжение, правительство объявило курс на облегчение социальным «низам» доступа к высшему образованию и обеспечение более объективной оценки знаний. Чему, как предполагалось, и было призвано служить внешнее тестирование. «Однако эксперимент потерпел полнейшее фиаско; он имел катастрофические последствия для системы образования, – утверждает автор статьи в «2000». – Резко снизился уровень знаний, упало качество подготовки, увеличился отсев студентов, так как при поступлении не обеспечивался отбор наиболее способных абитуриентов. И уже в конце 70-х от использования результатов тестирования как главного критерия зачисления в вузы отказались».

Стало быть, нас опять заставили «питаться» теми отбросами, которые давно уже с отвращением «отрыгнул» просвещенный Запад. Но если в России представители академической (!) науки во всеуслышание заявляют, что тамошний Единый государственный экзамен (аналог внешнего тестирования) – это часть американской стратегии, направленной на ликвидацию РФ, а родители абитуриентов 2009 года намерены провести всероссийскую акцию протеста против ЕГЭ, то наши местные «протокольные мудрецы» продолжают упоительно блеять насчет мнимых «плюсов» системы «выбери правильный ответ из пяти предложенных вариантов».

Сергей ГРИГОРЬЕВ