БЕРДЯНСК ДЕЛОВОЙ (АРХИВ)

В один из первых дней ноября 1974 года в Бердянске произошла трагедия, оставшаяся в памяти многих горожан, и не только тех, кто лишился близких и кого беда задела напрямую. Вечером того дня на улицы города вырвался неадекватный солдат-пограничник и стал расстреливать прохожих из автомата Калашникова. В этой истории до сих пор немало «белых пятен», начиная с даты ЧП и заканчивая количеством погибших.

После того, как эта тема была поднята одним из участников Интернет-форума нашей газеты, журналисты «Делового» нашли и встретились с людьми, в разной степени участвовавшими в событиях, чтобы воскресить историю 35-летней давности.
Для начала, мы отправились на ул.Урицкого, откуда в тот роковой вечер начал свой страшный путь убийца. Нашим проводником стал житель Бердянска Владимир Лубинец, который в то время жил в доме №2 по Урицкого, и вместе со своими 15-летними друзьями стал свидетелем почти всей истории от начала до конца. В тот вечер они сидели во дворе на лавочке. И вдруг тихий ноябрьский вечер прошили автоматные очереди.

Владимир Лубинец, очевидец: «После случившегося я долго не мог смеяться и даже улыбаться»
— Поначалу, — вспоминает Владимир, — мы даже не поняли, что это за звуки, грохот какой-то. Мои друзья влезли на забор, чтобы посмотреть, что происходит, и буквально встретились с направленным на них дулом автомата. Спрыгнули с забора, закричали, чтобы все убегали. Началась паника среди жителей, люди слышали стрельбу и не понимали, что происходит. Помню, как зашел домой и увидел, как моя мать почти ползком передвигаясь по комнате, кричит мне: «Выключай свет, солдаты по окнам стреляют!». Я навсегда запомнил, какое у нее тогда было лицо… Но, мальчишки есть мальчишки, мы совершенно не осознавали опасности, нас гнало любопытство, а войну мы только в кино видели. Мы прятались за углами домов, видели, как он стрелял в воздух. У него, как будто и не было определенной цели, просто палил вокруг себя: по деревьям, по люкам.

Потом мы с другом решили оббежать дом, чтобы наблюдать за событиями с другой стороны. И тут, на углу дома мой друг упал, споткнувшись обо что-то в темноте (в это время было уже темно), и я тоже споткнулся о что-то мягкое, а, когда разглядел что это… На меня напал какой-то ступор. На земле лежала женщина, и не шевелилась. Даже не знаю, сколько я стоял над ней, пытаясь понять, что делать… Сколько бы раз потом не проходил мимо этого места, всякий раз вспоминаю эту женщину. Мы позвали взрослых, которые бросились к женщине, но она была мертва. А выстрелы в это время уже раздавались дальше — на ул.Ульяновых.

За то время, что мы задержались у застреленной женщины, произошла еще одна трагедия: солдат расстрелял машину и человека, сидевшего за рулем. Сам я не присутствовал при этом. Мы подошли, когда все уже свершилось, и вокруг машины собрались люди и жена погибшего. Рассказывали, что заместитель начальника порта Сухарев как раз ехал по улице на «Волге». Увидев человека с автоматом, остановил машину и обратился к солдату с требованием немедленно прекратить стрельбу, на что тут же получил очередь в ответ. Солдат буквально изрешетил машину, водителя и пассажира, а его жена, сидевшая на заднем сидении, чудом успела пригнуться… После улицы Ульяновых солдат пошел через детский сад, и дворами вышел на Ля-Сейнскую (тогда она была Интернациональная), там и произошло его задержание.

Парень, который задержал его, работал на заводе подъемно-транспортного оборудования. Рискуя своей жизнью, он выскочил наперерез и схватился за ствол автомата, и держал его до тех пор, пока не подоспела помощь. Ствол он держал долго, обжег руки, потому что ствол нагрелся от постоянных очередей, а кроме ожога рук, получил еще и несколько ударов рожком по голове, но, несмотря на это, дождался милиции. И еще один занимательный момент: когда рабочий схватил его, люди, прятавшиеся неподалеку, все ринулись и стали этого солдата «метелить», они его чуть не разорвали. Милиционерам уже пришлось спасать его от людей, а не наоборот. Что касается смерти милиционера Александра Матвеева, я сам не был свидетелем этого, но говорили, что Матвеев пытался подойти к нему ближе, спрятался за деревом, а солдат дал очередь.

По поводу самого солдата, виновника всей этой трагедии, разное говорили. Рассказывали, что он был в тот день в увольнении, и его кто-то избил, и после этого он разозлился, вернулся в часть, взял автомат и патроны, и вышел в город. Пьяным, он не был, но, возможно, обкурился травы. Потом, уже во время моей службы на флоте, у нас был мичман Шевелев, который, как оказалось, служил вместе с этим солдатом здесь, в Бердянске. По его словам, причиной стала элементарная ссора на танцплощадке Пушкина (в нынешнем парке Шмидта, — авт.) из-за девушки, после чего его «переклинило».

После всего случившегося я не мог ни смеяться, ни просто улыбаться довольно долго. Тогда я впервые в своей жизни увидел мертвые тела, настоящий человеческий страх и панику. Помню пробитые пулями насквозь деревья, металл, следы автоматных очередей на домах. Я еще неделю потом водил своих одноклассников «на экскурсию» к нам во двор, показывал эти следы трагедии. В нашем доме до сих пор остался след от пули, пробившей металлическую трубу насквозь.

Вместе с Владимиром Лубинцом мы прошли путем убийцы, останавливаясь у каждой вехи, где солдат оставлял за собой убитых и раненых. Владимир Валентинович до сих пор до сантиметра помнит, где увидел первый труп. Дорогу на ул.Ульяновых, где вокруг расстрелянной «Волги» в отчаянии металась мать убитого. Нам не удалось узнать подробности о каждом из погибших и пострадавших, но очевидцы рассказали то, что больше всего запомнилось. Например, о женщине, которая чудом выжила под пулями. Она приехала в Бердянск на отдых в одном из санаториев и оказалась на пути палача. Получив ранение в руку, женщина упала и притворилась мертвой, что ее и спасло, убийца переступил через свою жертву и двинулся дальше. А когда звук стрельбы стал удаляться, раненая поднялась и пошла за помощью.

Другая женщина, жительница Бердянска, развешивала в тот момент во дворе белье, когда автоматчик прострелил ей обе руки. Рассказывают также, что в числе жертв оказалась целая семья, жившая где-то во дворах между улицами Урицкого и Ля-Сейнской. Невменяемый солдат шел дворами (по некоторым версиям, он пытался выйти к автовокзалу, чтобы уехать из города) и тут увидел в окне одноэтажного домика семью, ужинавшую за столом, и открыл огонь…

В то время в частном секторе туалеты были на улице, и 15-летняя Аня как раз находилась в деревянном туалете, когда его прошили пули, но, слава Богу, девочку не задело. Запомнился тот вечер и жителям квартиры верхнего этажа пятиэтажки по ул.Горького, куда через балкон залетела пуля. Свинец попал в стену, срикошетил в ножку стула, но никто из людей не пострадал.
Практически каждый из жителей, кого мы останавливали в этом районе, рассказывал о событиях 35-летней давности так, будто это было вчера.

Николай, очевидец

Николай, живший неподалеку, услышав стрельбу, вышел на балкон, чтобы выяснить что происходит. На балконе стояли гири, с которыми он занимался по утрам. И в первую минуту мужчине даже пришла в голову мысль бросить на солдата сверху гирю. 

— Я тогда увидел и глазам своим не поверил, — вспоминает Николай, — я же его знаю, это же Боря! Звание не помню сейчас, то ли сержант, то ли старший сержант, я 30 лет проработал в порту, всех там знал. Он всегда порядочный был, серьезный, руководил. Потом выяснилось, что его побили, и из-за этого что-то с ним случилось, после чего он взял автомат и пошел по городу стрелять. И как он только не пошел в парк! Там как раз столько людей было на танцплощадке, что это был бы просто массовый расстрел, если даже на этих почти безлюдных улицах стольких успел убить. Его задержал молодой рабочий с пятого завода, схватил за горячий ствол автомата, обжог себе руки, но не отпустил, пока милиция подоспела.

Александр, очевидец

Александру было в то время 10 лет, но он хорошо помнит события того вечера. 
— Солдат шел и стрелял куда попало, — вспоминает Александр, — милиционер попытался его остановить, но солдат выстрелил, и милиционер упал. А потом его остановил дядя Коля, который работал на заводе ПТО простым рабочим, то ли токарем, то ли кузнецом. Он жил в общежитии пятого завода, а мы тогда рядом жили. А вот фамилию его, к сожалению, уже не вспомню. Дядя Коля за ним следил из-за угла, а когда тот перезаряжал автомат дядя Коля подбежал и схватил автомат за ствол, не давая стрелять, ладони себе пожег. Ему потом дали квартиру и орден. 

Игорь К., очевидец: «В нашем дворе дети в песочнице потом находили пули…»

35 лет тому назад Игорь учился в десятом классе и жил в пятиэтажке на углу улиц Дзержинского и Ульяновых: 
— Точно помню, что это было воскресенье. На следующий день надо было в школу идти. Погода была отличная, солнце светило. Все танцплощадки работали, народу было… Милиционеры рядом с танцплощадкой, что около ДК Островского была, в «бобике» «сидели. Пришел домой вечером, слышу треск какой-то. Из автомата я уже стрелял на полигоне, но в городе звук другой. Но все равно, ни с чем не перепутаешь. Потом слышу, вторая очередь. Помню, отец тогда еще звонил начальнику горотдела КГБ, они были знакомы. Сказал мне, чтобы никуда не выходил, а сам пошел на улицу. Нашим соседом тогда был Сухарев, зам. начальника порта. Он уже сидел, что называется «на чемоданах». Его пригласили в Москву, в министерство. Здоровый такой был мужик. По его гибели разные были версии. Точно знаю, что он на машине с женой ехал по ул.Ульяновых. Там неподалеку были гаражи. Одни говорили, что он вышел навстречу этому пограничнику, пытался урезонить. Другие говорили, что он собой закрыл жену. Уже темно было в этот день, когда я вышел на улицу. Вся машина была пулями изрешечена, все стекла разбиты. Еще, что врезалось в память, толпа людей. Пограничника этого тогда еще не задержали. А толпа стояла. И страх был и любопытство. Метров триста было до пограничника. Близко к нему никто не подходил, были видны только красные огоньки от выстрелов автомата…  

Тогда же рассказывали, как у него оказался автомат и патроны. Был этот погранец в городе в увольнении. С кем-то из местных поссорился. Ему надавали по шее. Он кинулся на погранзаставу. Как-то вынудил дежурного отдать ключи от сейфа с оружием. Взял автомат и весь боезапас. Вся погранзастава осталась без единого патрона. Выходя с заставы, сразу дал очередь по проходной в порт. Пули попали в железные ворота. Потом пошел по ул.Урицкого, где застрелил первого человека. Затем во дворе в палисаднике еще кого-то убил. И перед нашим домом я видел большое кровавое пятно. В нашем дворе дети в песочнице потом находили пули… Деревья были насквозь прострелены. Сейчас заросли уже, следов не осталось. Но окна тогда были, особенно на первых этажах, побиты от выстрелов. Демонстрации 7 ноября в том году я не помню. Может, ее и не было... Всех погибших запретили хоронить в один день. Опасались народных волнений. Представляешь, семь или восемь человек, всех из одного района! Власти действительно боялись. Когда хоронили Сухарева, весь двор был полон народа и все близлежащие улицы. Тогда еще говорили, не дай Бог, если бы этот пограничник пошел в парк Шмидта, где были танцы, было много людей. Это было бы просто кровавое месиво…

А мужчина, который, собственно, и задержал убийцу, потом приходил к нам в школу на урок мужества. Говорил, что был дружинником. Я еще тогда подумал: дружинники ведь по одному не ходят. Скорее всего, его заставили сказать, что он был дружинником, чтобы хоть как-то оправдать бездеятельность силовых структур. Я удивляюсь, как Камаев сохранил свой пост. Люди еще возмущались, почему менты сразу не застрелили этого пограничника, а задерживал его вообще гражданский человек. Помню еще топот тяжелых солдатских сапог прямо под окнами. Приехала грузовик, солдаты начали выпрыгивать, но почему-то побежали они в другую сторону от преступника. Такая была неразбериха. Сам не слыхал, но рассказывали, что по «Голосу Америки», Би-Би-Си, ну, по западным радиостанциям в тот же вечер прошла информация, что в Бердянске такое произошло. Говорили о стрельбе, не было только точной информации о количестве убитых и раненых.

Начальник горотдела милиции в 1974 году Александр Камаев: «Срок преступнику так и не дали — сделали «идиотом», ведь КГБ было это выгодно»

— Конечно, из памяти многое стерлось. После ноября 1974 года видел много всего, но такого количества совершенно безвинно погибших людей больше не было. Психика человека, который совершил убийства, была явно неадекватна.

Началось это около восьми вечера, только начало темнеть. Был обычный выходной, улицы Бердянска патрулировали шесть групп по два человека. Тогда был такой порядок — даже в субботу и половину воскресенья я находился на работе: вдруг позвонит начальник УВД области или замминистра а меня нет на прямой связи — это скандал. Пришел с работы на ужин, вышел на балкон и вдруг услышал автоматную очередь. Спутать с шумом транспорта не мог — я военный человек. Звоню дежурному горотдела капитану Дорохову и спрашиваю, что случилось: в городе слышна автоматная стрельба? Оказалось, никто еще ничего не знает. Это сейчас у каждого ребенка мобилка, а тогда радиостанция была не в каждой машине или мотоцикле, техника часто выходила из строя, в общем, работали первобытным образом. Горотдел тогда еще был на ул Свободы, а я живу по Шевченко, потому мне было слышно лучше. Через минуту — доклад дежурного; «вооруженный солдат с автоматом идет по улице и стреляет во всех на своем пути к автовокзалу. На происшествие уже выехал старший оперативный дежурный, мой зам по политической части Леонид Изотов, оружия у него не было. Я дал команду подтянуть к 12 Декабря патрули, а сам бегом оделся и в горотдел. Собрал по тревоге личный состав, взял оружие, в машину и поехал туда. Когда ехал по Интернациональной (Ля-Сейнская), преступника уже задержали.

Все произошло в течение 28 минут: от первого выстрела и до момента задержания. Мы действовали оперативно, и домыслы о том, что милиция якобы бездействовала и не предотвратила бойню, хотя могла — безосновательны. Это командование погранчасти не смогло предотвратить того, что сержант пошел в город, получил деньги, вернулся в часть, где всего-то 15 человек. В тот момент он был самый старший по званию, два офицера отсутствовали. Озадачил дежурного, и, взяв ключи, открыл оружейную пирамиду и забрал автомат и весь боекомплект. Он был нетрезвый, во всяком случае, от него пахло.

Пограничники размещались на ул.Горького, где и прозвучали первые выстрелы по парочке прохожих. К счастью, преступник не попал, затем он направился на ул.Урицкого и пошел влево. У меня сразу появилась мысль, что его цель — пробиться к автовокзалу, потому по рации сориентировал Изотова отсечь его патрулями.

Старшим ближайшей патрульной группы был старшина Александр Матвеев, с ним дежурил сержант Виктор Андрусенко. Матвеев проработал всего год, демобилизовавшись из армии, где служил в десантных войсках. Поступив к нам, сразу попал в школу милиции, после стал командиром отделения. Когда им поступила команда отсечь преступника от автовокзала, они уже слышали автоматные очереди и знали о ситуации. На Интернациональной преступник выстрелил второй или третий рожок полностью и заметил мотоцикл с двумя сотрудниками милиции. На окрик Матвеева бросить оружие ответил выстрелами, израсходовав несколько последних патронов. Андрусенко выстрелил в ответ, но не попал — расстояние до цели было около 30 метров. Зато, совсем рядом с преступником случайно оказался рабочий пятого завода. В тот момент, когда пограничник достал из вещмешка новый рожок, оказавшийся неподалеку Рябченко — бывший наш дружинник — вцепился в его автомат и удерживал оружие, пока не подоспела помощь. Поскольку автомат стрелял беспрерывно, то раскалился так, что Рябченко получил ожог рук. Повезло, что Николай Рябченко оказался не трусом: только бывший военный мог не растеряться, подобрать момент и воспользоваться заминкой преступника, чтобы обезвредить его.

Я прибыл на место одновременно с комендатурой, и предотвратил самосуд. Никто из нас его не бил, хотя нужно было тут же уничтожить, застрелить. Милиция преступника не била, это домыслы, а вот солдаты успели: когда он уже лежал, по рукам и ногам скованный наручниками, прибежавшие солдаты наряда военной комендатуры два-три раза приложились прикладом, но мы прекратили — увезли в горотдел. Не расстрелянными остались четыре рожка из 12 похищенных в части, кроме автомата оружия у преступника не было.

Затем уже появилось КГБ, еще до похорон приехали чины из Киева и Москвы. Именно они в течение трех месяцев создавали больше паники, чем было в городе, начальника местного КГБ сразу сняли. Главным координатором был зампредседателя комитета (госбезопасности — КГБ, — ред.) страны, военные тогда умыли руки — пограничники тогда подчинялись чекистам. К следствию меня не подпускали, лишь беспрерывно пугали — не дай бог будут самосуды…убрать комендатуру и погранчасть из города, чтобы ни одного солдата не было. Как можно меньше милиции в форме — пусть ходят «по гражданке». Боялись, что начнут бить милицию. Я всем говорил, что самосуда ни будет: я знаю наших горожан, я здесь родился и вырос. Самое сложное было, когда начали хоронить: понаехало сотни полторы кагебистов разной категории под разными одеждами, вплоть до бомжей и нищих. Маскировались, ждали, что народ взбунтуется и пойдет громить. Я был уверен в обратном, тем более, в то время люди были совершенно другими. Когда стали хоронить, я всегда шел в форме возле первого гроба справа. Было указание хоронить не всех сразу, однако и без того похороны растянулись на неделю — многие ждали приезда родственников.

Что собой представлял преступник? Высокий парень, где-то 1 метр 85 см ростом. Кого видел — по тем и стрелял, перед самим задержанием расстрелял семью. Сразу после задержания стали собирать информацию о количестве пострадавших — поступали сведения о расстрелянных семьях. Насчитали девять убитых и 11 раненых. В числе жертв был замначальника порта, расстрелянный в собственной машине.

Напряжение было ужасным — суток пять я вообще не спал. Наслушался о том, что я разжалован и уже не полковник, а если не дай Бог, информация просочится… Главный кагебист вел себя вызывающе, все пытался всячески защитить честь мундира. Впрочем, я КГБ никогда и не уважал. Искали, не было ли провокаций или драк со стороны гражданских лиц в отношении пограничников накануне, после чего убийца мог пойти мстить. Сколько ни пытались найти зацепку — у них ничего не получилось. Последняя драка с военными была в 1958 году, я тогда был командиром комсомольского оперативного отряда. Тогда солдаты с полигона напились и подрались возле парка Шмидта с нашими пацанами, причем бились серьезно — бляхами от ремней.

В газетах 1974 года о происшествии с пограничником написано было очень мало — буквально две-три строчки о случившемся. У меня в кабинете стоял радиоприемник, по которому вместе с кагебистами и высшими милицейскими чинами слушал «голоса». Жути не нагнетали, рассказали, в общем, правдиво, только количество жертв указали больше. Естественно, слушал и народ. Когда все уехали — двое суток не выходил на работу, отсыпался.

Где убийцу судили — не знаю — чекисты его забрали с собой. На трибунал ездили потерпевшие, срок преступнику так и не дали — сделали идиотом, ведь КГБ было это выгодно. Отправили на «дурку», откуда через три года он вышел и спустя еще два года умер. Сам он из Ростовской области, когда собирали о нем информацию, контактировали с местными органами. Они и сообщили, что наш бывший подопечный «отдал концы».

После похорон возмущений в наш адрес не было. Наоборот, нас стали уважать в несколько раз больше: повиновение полное, тишина в городе, никаких преступлений. На следующий год я ввел обязательное прохождение горотдела парадным строем по городу на 1 мая и 7 ноября. Купил на всех 300 человек личного состава белые перчатки, было даже свое знамя — хотя нам не положено — «Дормаш» нам подарил оркестр. И в Запорожье, и в Киеве меня называли «солдафоном», а потом стали ходить все. Городское руководство также повернулось к нам лицом: тогда сотрудники горотдела ежегодно получали 20-25 квартир.

После случившегося мы уже были научены и сразу реагировали на информацию о сбежавших солдатах. Будучи начальником милиции, неоднократно выезжал на задержания. Однажды сбежал солдат с полигона с автоматом и двумя рожками. Пока военные организовывали погоню, я выехал на машине с двумя сотрудниками розыска. Обнаружили беглеца в посадке возле Старопетровки: он пытался завести «горбатый запорожец», хозяина которого, косившего траву для кроликов, убил. Но больше никто не пострадал — одновременно с нами на место подъехали два танка.

Вообще, считаю, что после войны армия стала далеко не та: дисциплины там было даже меньше, чем в милиции. Это касается и офицеров, которые приезжали на стрельбы на полигон со всего СССР. Когда начинались стрельбы, мы переходили на усиленное несение службы. Главная задача была — не допустить «мордобоя» «между вояками и гражданскими. Вечером армейцы выезжали в город в «Кристалл» «и «Волну», где окружали ресторан своими «бобиками» «и «газонами» и конкретно «накушивались». Дым стоял коромыслом, сколько раз потом у меня в кабинете ночевали полковники. Поскольку сам служил, знаю, что это такое, потому официальный ход делу никогда не давал, чтоб карьер не рушить.

В ноябре 1974 года, никто из милиционеров, кроме Матвеева, не пострадал. Андрусенко за тот случай получил часы и грамоту, после дослужился до подполковника, был начальником угрозыска и морской милиции. Только восемь лет назад, наконец, я добился назвать одну городскую школу именем Саши Матвеева, где всегда бываю на выпускном и 1 сентября. При СССР сделать это никак не удавалось, в его честь тогда была названа улица. Матвеев получил посмертно «Красную Звезду», и Рябченко — тоже. Ежегодно бываю в родном селе — мои родители со Старопетровки, откуда родом и Матвеев. Орден его родителям так и не вручили, была лишь грамота, потому на очередную годовщину смерти Александра пришла мысль попросить Сергея Невзорова — хозяина магазина «Фараон» подарить орден, который я вручил маме героя от имени правительства.

Милиционер Виктор Андрусенко: «Ни я, ни Саша до этого никогда не стреляли в человека»

— В милиции я на тот момент уже прослужил полтора года, куда попал сразу после погранвойск. С 18.00 вместе с Александром Матвеевым заступили на дежурство в мотопатруль. Наш участок — проспект Ленина, я — за рулем, Саша — в коляске. Мотоцикл не был оборудован рацией. Тогда напротив кинотеатра «Космос» «была дружина, туда и поступил сигнал о ЧП. На место выехали два патруля, второй наряд разминулся с бандитом, а мы сразу попали к проходной порта на улицу Фрунзе, где все и началось. В парке Шмидта должны были начаться танцы, и стояла задача не допустить правонарушителя к скоплению людей и отсечь от автовокзала. Уже было темно, увидели тела на дороге и то, как в сквере Пушкина рикошетят пули. Темнота была на руку преступнику, когда началась перестрелка, стреляли по вспышкам выстрелов. Когда все закончилось, моя обойма была пуста.  

Преследуя преступника, перемахнули с Сашей через крышу частного дома, зашли во двор и увидели семью, расстрелянную в собственном доме. На Ульяновых пограничник прекратил стрельбу, и мы его потеряли, добежали до ул.12 декабря и начали поиск по Интернациональной. Когда услышали топот сапог во дворе частного дома, затаились возле калитки. Саша укрылся за деревом, а я — за забором. Только преступник вышел, открыли огонь, но оба промахнулись. Зато беглец прошил очередью Матвеева прямо через дерево, у меня пуля просвистела у самого уха. Преследуя бегущего в сторону автовокзала, стрелял на ходу, пока не кончились патроны. В этот момент преступник тоже стал перезаряжать автомат, на помощь мне подоспел Николай Рябченко, который работал в мастерской пятого завода. Тут же я пришел на выручку…. Видно было, что он чумной, что-то кричал.

А потом понаехала целая куча машин, во избежание самосуда комендатура вывезла задержанного из города в Петровку. Я остановил какой-то «Жигуль» и отвез Сашу в больницу. Состояние было шоковое, когда страсти улеглись, еле нашел свой мотоцикл.

Во время ночной стрельбы могло быть всякое, потому наши пистолеты забрали на экспертизу в Харьков. После сообщили, что наших пуль ни в одном теле не нашли, и применение оружия с нашей стороны было правомерным.

Ни я, ни Саша до этого никогда не стреляли в человека, хотя в тире горотдела стреляли каждую неделю, и Матвеев стрелял успешнее меня. В том, что не попали, виновата обстановка и темнота, дрожали и руки и все тело.

Затем, на суде в Одессе, слушания были две недели спустя год после случившегося. Свидетелей было человек 20, ехали целым автобусом, в том числе оставшиеся в живых пострадавшие. Для всех сняли гостиницу на Дерибасовской. Самого убийцы на суде не было, его представлял военный адвокат, который сообщил, что его подзащитный лежит на психоневрологическом обследовании. Впоследствии его признали психически невменяемым и присудили пять лет лечения в закрытой больнице. В тот же год я поступил в Днепропетровскую школу милиции, где на втором-третьем курсе лекции нам читали представители института, в котором лечился преступник. Преподаватели сообщили, что, скорее всего, тот через годик будет дома.

С Сашей мы дружили, и на день его смерти я раньше всегда ездил в Петровку, сейчас не всегда получается. Мне тогда дали «отличника милиции» и подарки, посылали в Москву представление о награде, но почему-то не прошло.

Насчет того, что преступника накануне кто-то побил на дискотеке, — это выдумки: если бы собрался мстить, то танцплощадка была рядом — и никто помешать ему не мог. Считаю, что расплату за содеянное убийца так и не понес: пролежал в больнице и все. А за то, что натворил, так и не ответил.
О том, как мы искали «молодого рабочего с пятого завода», можно писать отдельный материал. Шансов было мало, но мы нашли его — человека, который вырвал из рук обезумевшего убийцы автомат.

Кузнец Николай Рябченко: «Я не чувствовал боли, не ощущал страха, я был словно запрограммированный»

Николаю Ивановичу Рябченко, работавшему кузнецом на заводе подъемно-транспортного оборудования, в 1974 году было всего 26 лет. За плечами — служба в войсках МВД и небольшой опыт дружинника. Он был спокойным человеком, не попадавшим ранее в экстремальные ситуации, и даже не предполагал, что в тот ноябрьский вечер сумеет, рискуя жизнью, задержать убийцу.  

— В тот вечер я пришел с работы, — рассказал Николай Иванович в понедельник, 2 ноября, — было около 19-ти часов, поужинал и вышел на балкон. Мы с женой жили тогда в общежитии семейного типа на ул.Горького,7. Услышал выстрелы, и сразу понял, что стреляют из автомата. И как раз на Ульяновых, совсем рядом стали раздаваться выстрелы, крики. Тут мой сосед тоже вышел, и мы решили пойти посмотреть. Я надел пиджак и мы пошли. Смотрим — люди бегут, перепуганные, стоит «Волга» расстрелянная, два мертвых человека лежат. А солдат пошел через дворы в сторону вокзала. Я вышел на Дзержинского, прошел по ней и вышел к Дюмина, пошел к ул.12 Декабря.

Тут вышел парень какой-то в белом плаще, спросил меня, что происходит, и дальше мы вместе двинулись. В темноте раздалась очередь, и мы увидели женщину, которая оседала на землю, подбежали, подхватили, усадили ее, она еще была жива, кто-то к ней вышел из двора, и мы снова пошли на выстрелы. Тогда я еще толком не понимал, что происходит, кто и почему стреляет, но именно в тот миг, когда увидел эту раненую женщину, как будто четко осознал всю опасность. Потом я нашел полный магазин, а еще один мужчина показал найденный пустой магазин. Появились два милиционера и еще люди в штатском, я отдал им магазины, и мы все вместе вышли на ул.12 Декабря. Один из милиционеров стал останавливать автобус, чтобы проверить, нет ли в салоне солдата, как раздались выстрелы на Интернациональной (сейчас — ул. Ля-Сейнской, — авт.). Мы остановились неподалеку от кроватной фабрики, солдат продолжал стрелять, с ним перестреливались милиционеры, как я потом узнал — Виктор Андрусенко и Александр Матвеев. Андрусенко спрятался за бетонной стеной и оттуда стрелял, а Матвеев стрелял из-за дерева, и пули прошли сквозь дерево… Я постепенно старался приблизиться вдоль забора, а потом встал за выступ магазина.

И тут услышал, что он перезаряжает автомат, услышал стук падающего магазина, выглянул, прикинул — шагов 29-30, и побежал к нему. Он растерялся на какой-то момент, а потом ударил меня автоматом в живот, я схватился за ствол, отвел его в сторону, левой рукой ударил по его по руке с магазином, он выронил магазин, и я вырвал у него автомат. В это время он ударил меня рожком по затылку, разрубил мне голову. Я ударил его с разворота, и он упал. Я взял магазин, присоединил и говорю: «Вставай, руки верх!» И тут подбежал оперативник, солдаты, схватили его, машина подъехала, его — в машину и уехали, не осталось никого. Я остался один, иду и тут чувствую, что-то течет по шее. Потрогал — кровь. И что руки обжег, только тогда ощутил. Как раз милиция подъехала, я попросил, чтобы меня к комендатуре отвезли, и меня отправили в госпиталь.

Как признается теперь Николай Рябченко, в тот вечер, гоняясь темными улицами за невменяемым убийцей, он совершенно не чувствовал страха и не осознавал опасности, угрожающей лично ему, но был, словно запрограммирован, остановить, задержать, спасти людей. Это было единственной целью, которая вела 26-летнего Николая, не позволяя впасть в панику и давая какую-то особую ловкость и расчетливость. Только ночью он понял, какой опасности подвергался, что пережил. В ту ночь он не спал до четырех утра.
Подвиг Рябченко не остался не замеченным. Николая Ивановича наградили орденом Красной Звезды и в 1975 году выделили семье квартиру на ул.Первомайской, где он живет до сих пор. После произошедшего Николая приглашали на работу в милицию, предлагали учебу в высшей партийной школе. Другой, возможно, воспользовался бы таким шансом, но он не чувствовал в этом своего призвания. Николая не привлекали ни высокий чин, ни всеобщее признание.

Какое-то время героя приглашали на «уроки мужества» «в школы, его узнавали на улицах, но постепенно, со временем он скромно отошел в тень, занимаясь ежедневным будничным трудом.

— Я однолюб, — говорит Николай Иванович, — я полюбил свою работу, запах металла, и это навсегда. Мне всегда нравилось быть кузнецом.

И сегодня, в свои 63 года, Николай Рябченко продолжает заниматься кузнецким промыслом, особенно по душе ему художественная ковка.

А теперь — о «белых пятнах»

Официальной датой случившегося принято считать 4 ноября 1974 года. Она упоминается в нескольких публикациях. Но все очевидцы утверждают, что это был выходной день, воскресенье. Мы проверили, в 1974 году первым воскресеньем было 3 ноября. На улицах было много народа, работали танцплощадки. Различны причины, толкнувшие пограничника, имени и фамилии которого, кстати, никто не мог вспомнить, на убийства. Не можем с полной уверенностью утверждать и о точном количестве жертв убийцы, была ли попытка самосуда или нет. К сожалению, так и не удалось узнать, как городские власти отреагировали на эти события.

Первым секретарем горкома партии в те годы был Николай Степанович Шаульский. Есть сведения, что в те трагические дни он был в командировке в Италии. Председателем исполкома был Александр Васильевич Корнев. И он, и Шаульский ушли из жизни. Работал тогда в исполкоме и Юрий Федоров, который также несколько лет назад умер. Пока нет ответа на вопрос, какова судьба тогдашнего начальника погранзаставы и начальника городского отдела КГБ. Если кто-то что-то об этом помнит, звоните в редакцию или пишите на форум.

Необходимое послесловие

Чем больше мы узнавали о событиях ноября 35-летней давности, тем больше понимали, насколько мало мы знаем о том, что случалось в относительно недавней истории нашего города. Кажется, о событиях столетней давности известно больше. А ведь еще живы многие из тех, кого никто и никогда не спрашивает о том, что было… И если не сделать этого сейчас — никто не вспомнит через 10 лет. Нельзя вспомнить то, чего не знаешь. Поэтому наша газета обращается к депутатам городского совета, городской общественности с двумя предложениями.

Первое: незамедлительно присвоить звание Почетного гражданина города кузнецу Николаю Рябченко, безоружным остановившему обезумевшего вооруженного преступника и предотвратившему новые смерти.

Второе: установить на ул.Ульяновых памятный знак в память о жертвах трагедии, которых не смогла защитить тогдашняя власть. Как напоминание любой последующей власти, как место, куда родственники погибших, соседи могли бы приносить цветы в эту страшную дату. Чтобы помнили…

Ирина АННИНСКАЯ, Олег ЕРЕМИН, Юрий ПЕРХУРОВ, Сергей БЕЛОУСОВ.

Газета благодарит за помощь в проведении расследования участников интернет-форума газеты: Я это Я, luka-2000, Антона, пресс-офицера горотдела милиции Игоря Горецкого.
Обсуждение события и воспоминания очевидцев - на странице http://delovoy.net.ua/forum/index.php?topic=569.0

Записи на форуме газеты «Кровавые события ноября 1974 года в Бердянске»
http://delovoy.net.ua/forum/index.php?topic=569.0:
«Во время стрельбы милиции вообще не было видно. Попрятались, как трусливые шавки. Милиция должна была ограничить доступ людей в зону обстрела, а на самом деле люди стихийно сновали туда-сюда из праздного любопытства. На грани страха, ужаса и любопытства. Нонсенс! Но это было!

На следующий день в школе был последний день учебы перед каникулами, все, кто жил в районе стрельбы, делились «впечатлениями», рассказывали друг другу и остальным, что видели, Мой друг жил в районе рыбзавода-автовокзала, смотрел из окна за происходящим, хоть мать гнала от окна, но он все равно незаметно подкрадывался назад, свет специально погасили, чтобы этот подонок не шмалянул. Передаю его рассказ по памяти: «Слышу, вдруг выстрелы прекратились, вижу солдат начал чего-то возиться, я отвлекся и перевел взгляд, но когда опять посмотрел, увидел две фигуры сцепившихся в автомат. Солдат мотылял парня как хотел, но тот не отпускал. У меня аж слезы накатились, стою, сжимаю кулаки, и про себя молю: «Ну, помоги те же кто-нибудь, помогите…», а никто не подходил. Тогда со слезами на глазах вскочил и кинулся к двери, а мать кричит: «Куда?», я — «Помочь, помочь... он его сейчас убьет!». Мать как даст мне подзатыльник: «Сиди, я сказала, хочешь, чтоб тебя дурака убили?» Потом схватила меня, прижала к себе, рыдает, вся в истерике, еле вырвался от нее и снова к окну. Тут уже мы все к этому окну прилипли, всей семьей со слезами на глазах, бабка голосит, мать с сестрой ноют, рыдали навзрыд все, в том числе и я, не стыдясь, слез. А поединок двух человек все пр