После Второй мировой войны человечество вступило в период беспрецедентного экономического роста – с 1948-го по 1971 год мировое промышленное производство ежегодно увеличивалось в среднем на 6,5%. Причем темпы роста экономики СССР в первые послевоенные десятилетия как минимум не уступали американским: в 50-е годы – в среднем на 6,6% в год, в 60-е – на 5,3%. Для сравнения: ВВП США за 50-е увеличился на 46,2%, за 60-е – на 51,5%. Победа социализма над капитализмом в те годы казалась как никогда реальной.
Соревнование угля с нефтью
Однако была одна проблема. Заключалась она в том, что в СССР царствовала «экономика угля и стали»: главный промышленный продукт – сталь, доминирующий энергоноситель – уголь (плюс гидроэнергетика). Этим, в свою очередь, определялся еще целый ряд характеристик, формирующих экономический уклад в целом. В частности, основным транспортом для «экономики угля и стали» является железнодорожный, но ведь основу вооруженных сил составляют бронетанковые войска; нефть же используется главным образом для производства горючего (жесткая зависимость между типом доминирующего энергоносителя и общей структурой экономики установлена теорией техноценозов – недавно возникшим и бурно развивающимся разделом истории экономики).
Американская экономика в отличие от советской была «экономикой нефти», что само по себе обеспечивало целый ряд принципиальных преимуществ. Во-первых, нефть существенно более эффективный энергоноситель, чем уголь: ее минимальная теплота сгорания составляет 41 МДж/кг против 29,3 МДж/кг у лучших сортов угля. Так что энерговооруженность «экономики нефти» оказывается раза в полтора выше сопоставимой по размерам «экономики угля».
Энерговооруженность, в свою очередь, – ключевой фактор введения в сельхозоборот новых земель. Дело в том, что в благоприятных геоклиматических условиях общая калорийность выращенной сельхозпродукции существенно превышает затраты энергии, необходимые для обработки почвы (в противном случае человечество вымерло бы с голоду еще на заре цивилизации). Но по мере продвижения в районы экстремального земледелия ситуация радикально меняется. Так, сегодня одна калория продукта, съеденного американцем, обеспечена 10 калориями затрат энергии в ходе сельхозработ. Для основной части российской территории энергозатраты, очевидно, должны оказаться еще выше, соответственно, для их освоения нужны максимально эффективные энергоносители, как минимум не хуже нефти.
Однако еще более важным преимуществом нефти по сравнению с углем является возможность использовать ее в качестве сырья для производства целого ряда новых продуктов, включая удобрения и средства защиты растений. Это, с одной стороны, еще больше повышает эффективность сельского хозяйства, с другой – обеспечивает спрос со стороны аграрного сектора на наукоемкие и высокотехнологичные продукты, стимулируя научно-технический прогресс. А в качестве связывающего звена между аграрным сектором и промышленностью оказывается доминирующий транспорт «экономики нефти» – автомобиль, позволяющий в кратчайшие сроки доставлять сельхозпродукцию на рынки. Но помимо этого всеобщая автомобилизация открывает принципиально новые возможности для расселения, благодаря чему возникло явление пригородов вокруг мегаполисов, в то время как население «экономики угля» вынуждено страдать от «прелестей» урбанизации. А строительство качественных автомобильных дорог в «экономике угля» вообще выглядит бессмысленной тратой денег.
В целом можно сказать, что «экономика нефти» дает кардинально больше возможностей для освоения территории страны и повышения уровня жизни населения, чем «экономика угля», что в долгосрочной перспективе гарантирует ее триумф. Победа, одержанная Западом в холодной войне против СССР, и исчезновение Советского Союза стали, пожалуй, лучшей иллюстрацией этого тезиса.
Украинские реалии
Столь пространный экскурс в историю мы совершили не зря – сегодня Украина во многом напоминает тот Союз «угля и стали», о котором речь шла выше. Украинское руководство всячески подчеркивает, что угольная промышленность является одной из приоритетных в организации промышленного уклада страны. Но очевидно, что это тупиковый путь. Украина с упорством, достойным лучшего применения, продолжает зарываться под землю. И никакие людские потери нас не останавливают – за годы независимости в стране более 5 тысяч горняков ушли в мир иной. Но дело не только в людских потерях.
Как же так, провозглашая курс на модернизацию страны, мы исповедуем экстенсивный путь развития? Нынешняя ситуация в экономике Украины – лишнее подтверждение, что история учит тому, что ничему не учит. Продолжается бесконечная говорильня о ветроэнергетике, биотопливе и использовании энергии Солнца. Каково будущее украинских атомных станций? Где программа по освоению скандально известного шельфа Черного моря в деле организации добычи нефти? Чем закончилась та история с фирмой VanKo, кто и когда будет осваивать многострадальный шельф? А может, его уже продали, отдали в концессию, сделали предметом торга в деле организации независимой Украины? В период нового этапа демократии и гласности нехудо было бы это народу озвучить.
Также любопытно, какие намерения у руководства страны по увеличению добычи газа на территории независимой Украины. Как известно, цена кубометра газа, добываемого в недрах страны в несколько раз (!) ниже закупаемого у нашего несговорчивого северного соседа. Кто-нибудь из власть предержащих заинтересован в том, чтобы уменьшить зависимость в энергоносителях Украины от России, снизить таким образом существенную составляющую в тарифах для населения на тепловые услуги, сделать, наконец, шаг на пути интенсификации промышленности страны и не стоять, в конечном итоге, у порога Европы с протянутой рукой? Или интересы «Росукрэнерго» выше, чем интересы как отдельно взятого гражданина, так и страны в целом?
А задуматься об энергетическом перевооружении нужно было еще вчера. Ведь добыча углеводородов – это полдела, не менее важна их переработка. Что произошло в том же СССР в свое время, когда из-за «нефтяного шока» 1973 года цены на углеводороды взлетели вчетверо, и перед Советским Союзом вдруг открылась перспектива быстрого и легкого обогащения за счет экспорта нефти и газа? Простая идея – «у нас есть нефть и газ, а все остальное купим» – стремительно овладевала мыслями кремлевских чиновников. В результате доля перерабатываемой в стране нефти стала уменьшаться: если в 1970 году на российские нефтеперерабатывающие заводы поступило 208млн. тонн нефти из 285млн. тонн добытой (73%), то в 1980-м – 325млн. из 547млн. тонн (59%). Все это в значительной степени способствовало в конечном итоге краху советской экономики. Кстати, находившейся уже в переходном периоде от «экономики угля и стали» к «экономике углеводородов». И вопрос, которым задавался еще Леонид Кучма еще в 90-е годы «что строим?» уже на двадцатом году независимости – отнюдь не праздный для нас. Зарываемся под землю, продуцируя новые человеческие трагедии или модернизируем страну? В чем заключаются задекларированные реформы – в полировке и обустройстве экономики прошлого или коренной реформации украинской экономики на пути в цивилизованное сообщество? Уже ближайшие годы это покажут.
При подготовке статьи использованы материалы журнала "Эксперт" и газеты "2000".
Название издания Всеукраинская об- щественно-полити - ческая газета "
Комментарии:
нет комментариев