Ященко ушел… – загадка осталась

Двенадцать лет назад в холодный зимний день ушел из жизни один из самых знаменитых наших земляков, чья судьба, к несчастью, сложилась трагически

Люди годами постарше, стоявшие в полдень 2 декабря 1999 года в скорбном молчании возле усыпанного цветами гроба, отказывались верить в случившееся. Те же из молодых, которые случайно оказались свидетелями этой траурной церемонии в Запорожье, с любопытством спрашивали: «Кого хоронят?».

Хоронили Владимира Ященко. Легенду мировой легкой атлетики. Гения прыжков в высоту.

Прямой наследник Брумеля

Никто в это теперь не поверит, однако у Ященко вовсе не было «написано на роду» – прыгать в высоту. По свидетельству школьного учителя физкультуры Владимира Германа, первые спортивные опыты Володи были связаны с гандболом, на смену которому пришел бег на средние дистанции. Но однажды на соревнованиях он уступил конкуренту из параллельного класса, страшно расстроился, и Герман посоветовал ему переключиться на прыжки в высоту.

Рост результатов Ященко, если выстроить их по годам, выглядит почти неправдоподобно: в 12 лет он прыгнул на 1,45 м, в 13 – на 1,60, в 14 – на 1,70, в 15 – на 2,03 (!), в 16 – на 2,12, в 17 – на 2,22, в 18 – на 2,33 (мировой рекорд), в 19 – на 2,34 (мировой рекорд для стадионов) и 2,35 (мировой рекорд для залов).

Принципиальная разница между Ященко и другими прыгунами-современниками заключалась не только в возрасте. В то время как большинство конкурентов осваивало новомодный «флоп», запорожский спортсмен совершенно замечательным образом «реабилитировал» перекидной способ прыжка – и в этом смысле был прямым наследником легендарного Валерия Брумеля.

Теперь, задним числом, соблазнительно строить догадки. Как вам, например, такая: возможно, выбрав столь непривычный для большого спортсмена ритм жизни, Ященко повиновался какому-то сидевшему в нем инстинкту самосохранения? Боялся до донышка себя расплескать преждевременно? Рассчитывал на долгую, но при этом не слишком обременительную жизнь в большом спорте?

Если это действительно так, то он, увы, заблуждался. Хотя бы уже потому, что родился в уникальной стране, жившей по нелепому, отрицавшему проявление всякой индивидуальности, совершенно надуманному принципу, который формулировался так: «Кому многое дано – тот за многое в ответе». За все, что даровала ему природа, Ященко, к несчастью, «ответил» сполна.

Две операции в ЦИТО оказались неудачными

– После звездного 78-го, когда его признали лучшим спортсменом планеты, – рассказывает Лев Степанов, работавший тогда тренером легкоатлетических сборных СССР по Запорожской области, – Ященко пригласили в зимнее турне по США и Канаде, где он потянул крестообразные связки колена на толчковой ноге. А в августе 79-го в Запорожье приехал старший тренер сборной по прыжкам Стрижак и увез Ященко в Вильнюс – на прикидку перед первым Кубком мира. Там, в холодную и дождливую погоду, он взял 2,24 и доконал колено. Прямо из Вильнюса попал в ЦИТО (Центральный институт травматологии и ортопедии). Профессор Миронова сделала Ященко две операции. Обе, увы, неудачные...

Тем не менее, ставить крест на карьере ему тогда было рано. Известная австрийская пятиборка Анна Прокоп, прознав о злоключениях Ященко, пригласила его к себе и оплатила дорогостоящую операцию в одной из венских клиник. Операцию сделали блестяще.

Там же, в Австрии, запорожский прыгун прошел полный курс реабилитации и через два месяца снова начал тренироваться, готовиться к Олимпиаде-80. Говорят, физически он был готов безупречно, а о больном колене просто забыл. Однако в Москве его так и не увидели. Он больше вообще не вышел в соревновательный сектор, хотя Госкомспорт тогда проявил пусть и несколько запоздалое, но завидное долготерпение: до 1984 года Ященко платили стипендию как члену сборной страны.

Ему были готовы помочь Вшола и Шеберг

Система, в координатах которой он пребывал, была двуцветной, черно-белой, не признававшей никаких полутонов. Система умела делать с людьми только две вещи – либо миловать, порой вознося до самых небес, либо жестоко казнить.

Происходившее с ним в те годы труднообъяснимо, а пресловутая бутылка в качестве единственного свидетеля обвинения (или – защиты, это уж как посмотреть) не кажется нам самым убедительным аргументом. По свидетельствам близко знавших его людей, это был умный, вполне современный молодой человек, много читавший, увлекавшийся философией, знавший английский. И в то же время – слишком ранимый, может быть, где-то чрезмерно мнительный, с нервами, всегда натянутыми, как струна.

Алкоголь, безусловно, создавал иллюзию, что с его помощью это натяжение можно ослабить. Особенно когда слава – барышня очень непостоянная и ветреная – стала постепенно улетучиваться, и Ященко перестали узнавать на улицах родного города.

Чтобы слава продолжала работать, в Запорожье ему предлагали открыть и возглавить специализированную школу по прыжкам в высоту – отказался. Почему? Вряд ли кто-то, включая самого Ященко, знал достоверный ответ на этот вопрос. Известно также, что в непростой послеспортивной судьбе «товарища по оружию» готовы были поучаствовать олимпийский чемпион поляк Яцек Вшола и знаменитый шведский высотник Патрик Шеберг, но их помощь он тоже, по сути, отверг. Воистину человек-загадка...

И вместе с тем очень болезненно переживал, когда внимание к нему стало падать. Когда начал иссякать поток писем, которых он получал в самые славные свои времена до трех тысяч в день!

– Чтобы уберечь Володю – сначала для спорта, а потом и для полнокровной послеспортивной жизни – нужно было смириться с его нестандартностью, отыскать какой-то особый подход к нему, – говорит Анатолий Достов, предшественник уже знакомого нам Степанова на посту тренера сборной СССР по легкой атлетике по Запорожской области. – Ященко мне однажды признался: «Не могу ехать на соревнования. Хочу, но не могу. Потому что ложусь спать, а сон не идет: мысленно разбегаюсь, отталкиваюсь, перехожу через планку. И так до утра: прыгаю, прыгаю...»

О чем уже никто не узнает

Свое последнее интервью Ященко дал за полтора месяца до смерти – корреспонденту запорожской газеты «МИГ» Дмитрию Шилину. Но прежде чем начать разговор, попросил собеседника о том, о чем мог попросить, наверное, только он, Ященко: «Не спрашивайте, что я думал, когда пролетал над рекордной планкой, ладно?»

Вот выдержка из того интервью.

– Вы до обидного мало выступали в большом спорте...

– Два с половиной года. В 1979-м, в 20 лет, уже закончил. Если бы в 76-м, семнадцатилетним, попал бы на монреальскую Олимпиаду, то с результатом, который у меня тогда уже был, мог бы стать третьим призером.

– Вы были мальчишкой в то время, когда много лет никто не мог побить рекорд Валерия Брумеля. Как вы относитесь к этому человеку?

– Он великий спортсмен. И потом, после автокатастрофы, Брумель совершил еще один подвиг. Ему сделали много операций, по крупицам собирали раздробленную кость ноги.

И после этого он тренировался, прыгал и взял высоту выше двух метров!

– Говорят, к стрессам человек привыкает…

– Не то слово! К стрессам не то что привыкаешь – без них уже не можешь. К ним тянет, как к наркотику.

 «Была в тебе сила, но смерть подкосила, прервав твой короткий разбег...»

Да, в прыжковом секторе он фантастическим образом опередил свое время. И сегодня остается только гадать и строить гипотезы: каких высот достиг бы Владимир Ященко, если бы к его спортивному таланту и он сам, и окружавшие его люди отнеслись с той мерой щепетильности и бережности, какой этот талант действительно требовал.

Горько, но – не случилось. Один из наших собеседников сравнил Ященко в спорте с Пушкиным в поэзии. Любое сравнение, как известно, хромает, однако что-то все же, согласитесь, в этом есть: оба жили ярко и коротко. Один – 37, другой – 40 лет. Правда, один погиб на дуэли, а приговор судьбы второму «привела в исполнение» водка. Диагноз, который нам официально отказались назвать в 9-й городской больнице Запорожья, где остановилось сердце великого атлета, тем не менее в печать просочился: глубокая посталкогольная кома...

Впрочем, перед лицом вечности это уже не имеет никакого значения. Мир его праху.

В день похорон бывший запорожский прыгун в высоту Михаил Мишин, когда-то тренировавшийся у Телегина вместе с Ященко, неожиданно для себя написал стихи, в которых искренность чувства утраты превалирует над мастерством стихосложения, что, впрочем, совершенно не важно:

«Как больно и скорбно сегодня

С тобою прощаться навек...

Была в тебе сила,

Но смерть подкосила,

Прервав твой короткий разбег…»

Юрий ЛИСОВОЙ