Запорожье на старых открытках: чудовища Днепростроя

В общем-то, эту подборку почтовых карточек (открыток) времен строительства в Запорожье гидроэлектростанции можно было бы назвать так: «Американская техника на Днепрострое». Потому что именно США, кроме турбин, генераторов и трансформаторов, поставляли на строящуюся за днепровскими порогами ГЭС – за валюту, естественно, всю инженерную технику, включая различной модификации краны и экскаваторы, каких в Советском Союзе не видели и о существовании которых советские люди даже не подозревали. Поэтому фото помещенного на одну из давних открыток дизель-экскаватора было подписано так: «Чудовище Днепростроя». Подпись мне показалась удачной, ее я распространил на всю подборку старых – из десяти штук, днепростроевских открыток. Качества, кстати, они были неважного. Пришлось их изрядно почистить и освежить, чтобы придать им более современный вид.

Если же продолжить разговор о вкладе американцев в строительство Днепрогэса, то я позволю себе цитату из книги путевых очерков авторов потрясающих романов «Двенадцать стульев» и «Золотой Теленок» Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Одноэтажная Америка», изданной в 1937 году. Касается она встречи с американским инженером Чарльзом Томсоном, работавшем на Днепрострое, за что он был награжден орденом: «Нам сказали, что Чарльз Томсон, главный монтажный инженер «Дженерал Электрик», — один из лучших, а может быть, и самый лучший шеф-монтер в мире, некоторым образом чемпион мира по монтажу колоссальных электрических машин. В СССР он прожил семь лет, работал на Днепрострое, получил орден Трудового Красного знамени. Томсон стал вспоминать людей, с которыми работал. «Я никогда не забуду минуты, когда монтаж Днепрогэса был закончен и я передал Винтеру рубильник, чтобы он своей рукой включил первый ток. Я сказал ему: «Мистер Винтер, суп готов». На глазах у Винтера были слезы». Книга об Америке у Ильфа и Петрова получилась не интересной, в связи с чем у меня закралось сомнение – а они ли писали «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка», но с американским супом, сваренным в Запорожье на берегу Днепра, они попали в точку.

А теперь я приведу цитату из изданных в 1931 году «Очерков Днепростроя» писателя Федора Гладкова, классика, между прочим, «социалистического реализма»: «Этот бешеный темп работ, этот выросший за полгода целый город, новенький, грохочущий, дымящий молодыми трубами, потрясаемый моторами и массовым трудом восьмитысячной армии рабочих, где миллионы воплощаются с невероятной быстротой в заводы, в машины, в железнодорожные пути на десятки верст, в паровозы, экскаваторы, компрессоры, в жидкий воздух, в американские материалы и орудия труда, — эта лихорадочная трудовая жизнь — совсем другой мир рядом с тихой жизнью захолустного Запорожья». Ключевая фраза здесь – «американские материалы и орудия труда». Ну, а «захолустное Запорожье» пусть останется на совести классика, который и о Днепре крайне негативно отозвался: «Вообще Днепр — ни разливен, ни грозен, ни величав; просто река очень среднего размаха, и мне думается, что наша «кацапская» Ока где-нибудь у Коломны поспорила бы с ним насчет внушительности и претензий на опоэтизирование себя в качестве героини стихотворной или прозаической поэмы. Невольно вспоминается гоголевский «Днепр», и он воспринимается через смех, как разбухшая гипербола, превратившаяся в уродливый шарж». При ближайшем рассмотрении классик оказался… если обойтись без грубостей и вспомнить главного героя кинофильма «Калина красная», чудаком на букву «м». Мне довелось повидать все главные «кацапские» реки – от Амура до Волги [Амур я однажды даже пересекал снизу – по железнодорожному тоннелю, прорытому под рекой]. Каждая из них хороша по-своему, но Днепр – река особенная, отмеченная, я бы сказал, Богом – порогами, уничтоженными при строительстве Днепрогэса. А вот как классик на букву «м» работу крана на Днепрострое описывал: «Со стрелы крана плавно спускается странный, чудовищных размеров, черный стальной цветок. Четыре его остроконечных лепестка раскинулись в стороны, венчиком вниз, и в пестике его происходит живое движение сложного механизма. На дне широкого колодца в деревянном срубе — груды песку, бьет вода в разных местах, вороша песок, копаются лопатками рабочие. Цветок опускается на дно, и лепестки вонзаются в мокрое тесто, погружаются, дрожат, вдруг начинают складываться и неожиданно превращаются в большой котел, до краев наполненный песком». Это описание похоже на восторг дикаря, впервые увидевшего работу инженерной техники. Еще у меня в запасе имеется фраза из романа Федора Гладкова «Энергия», который тоже посвящен Днепрострою: «Экскаваторы неуклюже и тяжело ползали на гусеницах. Как гигантский богомол, один из них опускал длинную шею и погружал зубастый ковш в груды гранитных обломков. Он кряхтел, дышал с громом и свистом и поднимал в пасти изуродованные отколы скалы». То цветок, то богомол, то чудовище… Что они, интересно, курили, а, коль у них такие галлюцинации случались? Вот еще цитата из гладковских очерков: «Пройдет два года, и эти пороги, гордость щирых украинских националистов, свидетели романтической Запорожской Сечи и бандитских походов Святослава, погрузятся в пучину днепровских вод, подпертых циклопической плотиной». Нет, они ничего не курили, они просто были… на букву «м».

Подписи к фото использованы оригинальные — те, которые были помещены на открытках