Весной 2013 года врачи Запорожья считали, что ему уже нельзя помочь. Можно. Вопреки
Сначала в конце 2012 года я узнала, что у Никиты проблемы с сердцем. Потом, весной 2013 года, его в очередной раз обследовали в Запорожской детской областной больнице. Где мне сказали, что его уже нельзя оперировать, его порок сердца не операбелен, потому что у ребенка проблемы с легкими, и он может после операции не начать дышать самостоятельно.
Осенью прошлого года Никиту усыновили добрые люди. У которых четверо своих маленьких детей. И которые решили, что если даже он со своей болезнью будет жить недолго, они все равно постараются подарить ему кусочек счастья. Кардиолог в Запорожье посоветовала ребенка в самолете везти только с кислородной маской. Но не написала об этом в рекомендациях почему-то. Цены на кислородные концентраторы оказались такими заоблачными, да и киевский педиатр из США предложил рискнуть – в итоге 18 часов перелета и Никита оказался в Америке.
Его обследовали и решили делать операцию. «Неоперабельному» ребенку, по мнению украинских врачей. И он пережил операцию на сердце. Более того, после операции на сердце, которую Никита как будто не должен был перенести из-за легочной гипертензии, эта самая гипертензия куда-то пропала. По словам американских врачей, как будто ее и не было.
Что это, по-вашему? И, правда, такая сильная вера его новых родителей в Бога или такое сильное неверие врачей в «особых» детей в Украине? Боюсь субъективно предположить, что это безразличие. К тем самым «особым» детям. А они живут и развиваются. Вопреки
