Председатель общественной организации «Союз Чернобыль» Татьяна Коваленко: «Чем больше мы заняты творчеством, тем меньше мы нуждаемся в таблетках»

Татьяна Коваленко пятый год возглавляет общественную организацию «Союз Чернобыль», и делает все возможное для того чтобы помочь тем людям, судьба которых, как и ее собственная судьба, навсегда связана с Чернобыльской трагедией. О работе организации, о себе и своем видении мира Татьяна Федоровна рассказала читателям «Делового».

— Татьяна Федоровна, как Вы попали в Чернобыль?

— Я уезжала с автотранспортного предприятия, где работала. Тогда у нас было четыре медработника, но так получилось, что трое по различным причинам отказались ехать. Наверное, это было мое предназначение. Я часто себя спрашиваю: почему именно я поехала туда? Не знаю, какой бы я была сейчас, если бы тогда не случилось той поездки… Это была сводная автотранспортная колонна в Чернобыле, состав менялся вахтовым методом. Я проработала там полтора месяца. Хотя, если быть честными, то меня даже не имели права посылать, так как на тот момент моему младшему ребенку было всего три года.

Досье «Делового»

Татьяна Коваленко родилась 15 января 1955 года в станице Белореченской Краснодарского края. Окончила Бердянское медицинское училище. Работала медиком в детском саду, на автотранспортном предприятии. В 1988 году была направлена в Чернобыль медработником, где проработала полтора месяца. С 1996 года возглавляет общественную организацию «Союз Чернобыль».

— Вы помните тот день, когда приехали в Чернобыль, свои впечатления?

— Самое смешное, в телефонограмме перепутали адрес. Я приехала, а меня никто не ждал. Пришла к общежитию, сижу, никто меня не ищет. Но, там между людьми складывались особенные отношения, люди сильнее переживали друг о друге. К моей истории не остались равнодушны ни комендант, ни начальство. Поселили, накормили в столовой, потом повезли в штаб и стали разбираться, как это меня могли потерять. Поселили меня в самом Чернобыле, в двухкомнатной квартире, в одной комнате жила я, а во второй десять мужчин. Но отношения, как я уже говорила, складывались удивительные. Я спокойно спала, даже дверь в комнату не закрывала, и чувствовала себя замыкала, видела в этих людях своих друзей. Наверное, потому что все мы были насильно вырваны из своих семей и брошены в эти условия.

— В чем заключалась Ваша работа?

— Была сводная автоколонна из разных городов: Харьков, Одесса, Запорожье… Это были большегрузные машины, перевозившие щебень, песок, как раз шло строительство моста через Припять. Утром перед выездом нужно было проверить здоровье водителей, не только, чтобы были трезвыми, но и давление измерить и другие параметры. Несмотря на то, что был уже 1988 год, все же радиация есть радиация, и здоровье у людей разное, нужно было все держать под контролем. Днем объезжали территорию, работали при штабе гражданской обороны.

— Что Вам больше всего врезалось в память?

— Когда я ехала, то взяла с собой кое-какие платьица, как любая женщина, мы же толком не знали, куда и зачем едем. По приезду мне сказали, чтобы я этот чемоданчик с одеждой засунула под кровать и забыла о нем. Все вокруг было защитного цвета, гнетущая обстановка… Все вокруг в одинаковой униформе. Еще запомнилось, что не было пения птиц. А то, что больше всего врезалось — не было детского смеха. Не было детей. По окончании командировки, мы уезжали вместе с запорожцами, выехали из тридцатикилометровой зоны, и остановились, чтобы зайти в магазин, купить воды в дорогу. В магазине я за все это время впервые увидела ребенка. Это был мальчонка лет трех, такой же, как ждал меня дома. Я обняла этого чужого ребенка, прижала, и разрыдалась. Самое трогательное, что мама мальчика среагировала на это нормально, только спросила: «Вы с ликвидации?» Когда ты бросаешь дом и детей, знаешь, что ничего не поделаешь, держишься, но в последние минуты уже не можешь себя сдерживать.

— Вы и те, кто работал с Вами в Чернобыле, знали о том, какой подвергаются опасности?

— Когда люди уезжали из Чернобыля, их должны были проверять на степень полученной радиации. Но такую проверку проходили далеко не все, только те, кто имел такую возможность, занимал определенные должности. Когда я уезжала, меня «просветили» на специальной установке, сказали: «Вы, знаете, у вас есть немного накоплений в легких, в желудке, но вы не переживайте, приедете домой, походите в сауну, попьете красного вина и все у вас будет нормально». Но, я медработник, и понимала, что слова никуда не «пришьешь» и попросила хотя бы справочку какую-нибудь. Ответили, что сейчас нет бланков, и справки не выдаются… Людей выпускали без всяких документов. Никто не думал тогда, что нужны будут какие-то подтверждения, что ты был здесь, работал в этой зоне...

— А сейчас Вы могли бы сказать, как пребывание в Чернобыле отразилось на Вашем здоровье?

— У меня третья группа инвалидности. Мне часто говорят, что глядя на меня, не скажешь, что я инвалид. Это потому, что я не хочу быть им. Я стараюсь быть человеком активной жизненной позиции, это меня и держит. Я уже дважды ушла от хирургического ножа. Как? Одному Богу известно. Я езжу по святым местам, и считаю, что такие места дают человеку силу, подпитку. «Чернобыльцев» поражают разные болезни, но существует так называемый пост чернобыльский синдром, который я ощутила на себе. Это такая всеохватывающая депрессия, что, просыпаясь утром, не хочется вставать, выходить, никого видеть. Жуткое состояние. Но Бог дает силы что-то делать, думать не только о себе. Чем больше мы заняты, тем меньше мы обращаем внимание на свои проблемы.

— Как давно Вы руководите общественной организацией «Союз Чернобыль»?

— Городская организация возникла в 1991 году, тогда ее возглавлял Олег Костюченко. А я была председателем первичной организации на своем предприятии и пыталась помогать ребятам-водителям, которые были в Чернобыле со мной, до и после меня. Позднее вошла в совет городской организации, потом организация около восьми лет находилась в небытие. Где-то, в 2001 году вновь стала возрождаться. Председателем был Павел Старцев, я его заместителем. В 2006 году я возглавила «Союз Чернобыль». Именно в этот год мы поставили памятник Чернобыльской трагедии. Сегодня вокруг меня находятся люди, с которыми приятно работать, энтузиасты, которых не надо заставлять что-то делать. Это такие люди, как Юрий Лаер, Александр Калинкин, Юрий Кисса, Николай Шиман, Александр Облонский, Федор Харламов, Сергей Татьянич, Василий Лисничук и многие другие. Недавно прошла встреча нашего актива с мэром, очень душевная встреча, мы получили полную поддержку власти. Я считаю, что мы делаем нужное дело, ведь о Чернобыльской трагедии и о людях, связанных с ней, должна остаться память. Я надеюсь, что скоро наш памятник получит достойное обновление, и это будет один из важных шагов.

— У Вас есть увлечения для души, кроме общественной работы?

— Я делаю композиции из сухих цветов. Сама не знаю, откуда это пришло. В какое-то время я стала замечать, как растет трава, как цветут цветы. На выставке ко Дню города я выставила 25 своих работ, кроме того, мои работы приняли участие в выставке ко Дню инвалидов в Киеве. Я очень рада, что это пришло ко мне. Это помогает мне забыть все проблемы. Недаром говорят, что, чем больше мы заняты творчеством, тем меньше мы нуждаемся в таблетках.

Ирина АННИНСКАЯ