Семья Остапенко вернулась в Запорожье из Бельгии после лечения дочери, на которое собрали миллион гривен всем миром
У маленькой Полинки Остапенко, которая в 8–месячном возрасте пережила серьезную операцию по пересадке печени и долгую реабилитацию в бельгийской клинике, по словам ее папы – Анатолия Остапенко, два дня рождения — 29 апреля, когда она родилась, и 8 февраля, когда ей сделали операцию.
На свою первую пресс–конференцию Полинка, вернувшаяся домой на прошлой неделе, пожаловала спящей на руках у мамы, но потом проснулась и подозрительно сонным взглядом смотрела на журналистов и фотографов. Позже, видимо осознав, что она тут главная, — 29 августа Полине исполнилось год и четыре месяца, малышка начала тянуться потрогать микрофоны, брать диктофоны со стола, играть мобильным телефоном, а потом сняла с головы красивую повязку и начала ее грызть. В общем, – вела себя, как обычный здоровый ребенок.
– Когда мы госпитализировались в клинику в Брюсселе, состояние уже было критическим, – вспоминает Анатолий Остапенко. – Полинка даже практически не открывала глазки, была в полусознании и вся желтая. В клинике нас сразу подсоединили к всевозможным капельницам и каждый день переливали плазму.
В украинских больницах мы переживали, что делают врачи, какие лекарства дают. А там понимали, что люди знают свое дело — первую операцию по пересадке печени деткам в этом медучреждении провели в 1984 году. До сих пор в клинике есть фотографии этих детей. Кстати, несмотря на то, что, например, в Израиле очень продвинутая медицина, детей даже оттуда направляют в Бельгию.
– Из детей стран бывшего СССР мы были 65–ми, – говорит мама и донор Полинки Анна Остапенко. – Каждый врач, который приходил к нам, с улыбкой пытался вселить надежду, говорил, что все будет хорошо. Бывало, казалось, что Полинка не изменилась, но врач заходил и говорил, что она сегодня лучше, и ты сразу начинал верить в это.
Анатолий Остапенко день операции запомнил на всю жизнь.
– За день до операции маму как донора забрали в другое отделение, – рассказывает папа Полины. – Я был с дочкой, пока ей не ввели анестезию. Потом мне каждые два часа звонила русский волонтер Марина и рассказывала, как проходит операция. По желанию родителей ей разрешали присутствовать в качестве наблюдателя на операции.
Операция длилась 11 часов и прошла успешно, без осложнений. А потом началась реабилитация. Три недели я жил с Полиной в палате, потому что Ане не разрешали ночевать с ребенком. Для доноров там правила такие, что нужен обеденный и хороший ночной сон. Медсестер, которые заходили проверять состояние детей в два ночи и четыре утра, очень удивляло, что я вставал менять подгузники сам. Бельгийские родители на ночь оставляют маленького ребенка и приходят утром — полностью доверяют врачам. Для меня это дико, не могу представить, чтобы я оставил Полину одну на ночь.
– В реанимации меня очень удивило, что разрешили зайти в той же одежде, в которой пришел, – продолжает Анатолий Ос–тапенко. – Не нужны халаты, бахилы, маски... Надо только продезинфицировать руки специальным гелем, который стоит на каждом углу. Там есть какие–то специальные вентиляторы, которые дезинфицируют воздух по всей больнице.
После операции Полинка 20 дней оставалась в клинике, у нее каждый день брали анализы, потом промежуток постепенно увеличивали, и со временем семью отпустили в пансионат, где они жили в Бельгии. Сейчас каждый месяц девочке нужно сдавать анализы и направлять их в клинику. Всю жизнь ребенку придется принимать иммуносупрессоры, чтобы не было отторжения пересаженного органа. А еще малышке нельзя находиться на солнце.
– Три месяца она лежала вообще неподвижно, – делится Анна Остапенко. – Только в 9 месяцев начала пытаться садиться, в 10–месячном возрасте — лежать на животе. Сейчас она уже почти догнала сверстников.
Маме Полины, которая отдала своей дочке левую часть печени, нужно следить за своим здоровьем, не есть много жирного и не употреблять алкоголь.
– Рожать еще можно, – улыбаются родители. – Планы на этот счет у нас есть, немного нужно подготовиться физически и морально.
Семья не перестает благодарить всех, кто помог Полинке выжить.
– Деньги поступали отовсюду, – отмечает Анатолий Остапенко. – Нам помогали обычные люди, предприятия, предприниматели, пенсионеры, школьники, студенты... Через месяц после того как нам сделали операцию, стоимость пребывания в Бельгии увеличилась на 10 тыс. евро, так что мы вовремя успели. Нам часто звонят родители, у детей которых такой же диагноз, пытаемся помочь им советами и говорим всем, кто оказался в такой ситуации, чтобы не опускали руки и верили в выздоровление.
«Надо будет, сделаю красивые глазки»
– Анна, чему Полина научилась в Бельгии?
– Ходить (Полина показала, как умеет ходить: выставила вперед расставленные ручки и пошла «догонять» маму). 5 августа оторвались от кровати, до этого ходили по ней и по стульчикам.
– А какие слова может сказать?
– «Аня», потому что меня в клинике называли по имени. Говорит еще «мама», «папа», что–то похожее на «баба». Еще мы знаем, как мычит корова, почему–то пока только «му» и знаем. Разные слова заменяет звуком «а». Предлоги выговаривает и «аяяй». Может стоять, выбрасывать из кровати игрушки, я ей говорю: «Аяяй», а она повторяет: «Аяяй» и продолжает их выкидывать. Показывает маме, что понимает, что она делает, но прекращать не собирается.
– Характер уже проявляет...
– Хитрая она, – говорит Анатолий Остапенко.
– Хочу – добьюсь всего, чего хочу, – подхватывает Анна. – Всеми способами. Надо будет, сделаю красивые глазки, как у кота из мультика «Шрек».
– С другими детками в клинике малышка играла?
Анна: У нас была подружка на полгода старше, но на тот момент мы были еще очень маленькие. Потом эта девочка уехала домой, а мы остались. Но, в принципе, играла. Она наблюдала за другими детьми, пыталась повторять за ними.
– Какие ее любимые игрушки?
Анна: Музыкальные, потому что в клинике таких не было. Все славянские семьи оставляют игрушки, чтобы другие родители не покупали. Там они передаются через «поколения». А дома все бабушки, родственники сразу надарили кукол и всяких поющих игрушек. Полина может нажать на кнопочку, и, пока играет музыка, заниматься чем–то другим. Как только музыка заканчивается, она снова идет нажимать на кнопку, чтобы она заиграла.
Во время лечения нашими любимыми игрушками были шприц без иголки, зонд и маленькие пластиковые бутылки, она могла ими играться часами.
– Сказки ей читаете?
Анна: Читать мы пока не очень любим. Зато обожаем листать книжки и грызть их — это очень вкусно (смеется).
– А что Полина кушает?
Анна: Здоровую пищу: супики, мяско, овощи... В Бельгии у врачей такая позиция, что никому не нужна вредная еда, поэтому нет ничего такого, что Полине было бы нельзя. Можно позволить все, но с умом.
– Что в первую очередь сделали, когда приехали домой?
Анатолий: Собрали самых близких родственников и выехали погулять на Хортицу.
– Родственников Полина забыла уже?
Анна: Да, сейчас знакомимся заново. Если видит меня рядом с человеком, то может с ним по–играть, если нет — сразу плакать начинает.
Диана СЕМЕНОВА
Комментарии:
нет комментариев