Он уйдет через год?

«Инвалидом стала, а теперь еще и муж уйдет» – так сообщили мне об инсульте одной молодой женщины. Муж еще никуда не собирается, напротив, развил бурную деятельность, ищет лучших врачей, узнает насчет лечения за границей, а его уже никто в расчет не берет. Родственники жены смотрят, словно сквозь него: исчезнет, мол, этот парень скоро, так зачем зря на нем фокусироваться.

«Год, – объявили опытные медсестры родителям этой женщины. – Зять ваш продержится максимум год, готовьтесь». Тут как раз в Интернете все обсуждают историю американки Эбби Дорн, которая после сложнейших родов получила травму и теперь не может ни разговаривать, ни двигаться, только моргает, когда хочет сказать «да». Так вот там тоже фигурирует этот отрезок времени. Сначала муж навещал ее регулярно, но прошел месяц, другой... «Я почти год продолжал надеяться, – завил Дэн Дорн, – потому что все обследования показывали, что шансы на выздоровление есть, хотя и минимальные. Но прошел год, и нейрохирург сказал, что состояние Эбби нисколько не изменилось». Мужчина позвонил родителям Эбби и сказал: «Я не хочу оставаться на месте, мне нужно двигаться дальше. Я хочу жениться снова».

Разве так уж сложно понять его? Гораздо труднее понять, поверить, что кто-то готов всю жизнь ухаживать за тяжелым инвалидом или, к примеру, ждать своего любимого из тюрьмы – десять, пятнадцать лет. Женщин, правда, в образе сиделок и декабристок кое-как можно представить, но мужчин? Ольга Романова, исполнительный директор движения «Русь сидящая», рассказала в своем блоге о человеке, который несколько лет борется за супругу – ей дали большой срок: «Когда я впервые увидела Игоря, подумала (и даже сказала вслух): максимум год. Год он продержится, а то и меньше. Сначала будет ходить чаще, потом чуть реже, потом появится соседка, которая будет печь пирожки как бы жене в тюрьму, а потом без тюрьмы... Прости, любимая, так получилось... «Русь сидящая» уже довольно давно существует, и прошло по нам и через нас много страшных дел, в том числе женских. Никто, никогда не ждет из тюрьмы жену».

Так уж сложилось, что большинство мужчин, убедившись, что ситуация безнадежная и некомфортная, уходит. Журналист Игорь Свинаренко пишет о медицинском центре «для больных детей и их матерей»: «Почему не сказать «родителей»? Потому что отцы чаще всего спрыгивают. Уходят из семьи, где тяжело болеет кто-то из детей. Наверное, об этом можно долго рассуждать и искать объяснения, но мы воздержимся, просто зафиксировав факт. Печальный, но факт».

Эти многочисленные факты, конечно, заставляют сомневаться в том, что мужская любовь и преданность вообще существуют. Но возле того же медицинского центра я видела семью, мать и отца, которые, поддерживая подростка-инвалида с двух сторон, помогали ему идти по дорожке, – явно не первый год они так шли вместе... Я теперь знаю историю Игоря, который продолжает добиваться освобождения своей супруги, не сдается... Я знаю американца Стивена Адамсона, который не оставил парализованную жену и вопреки скепсису врачей буквально втащил ее назад, в жизнь, научив заново дышать, есть, говорить, читать, ходить, – эту историю тоже обсуждают в Интернете... Любовь существует. Просто она не всем по силам.