В качестве предуведомления: о собаках и кошках – любимцах запорожцев, написано и рассказано очень много. И я нередко к рассказанному добавляю свои истории – о кошачьих, в частности. А вот о волках почему-то рассказывают и пишут мало. Да что там мало – вообще не пишут! Вот я и решил замолвить за них слово) А начну с истории пятнадцатилетней давности, которую я сейчас перечитал с тем же волнением, с каким записал тогда – жарким-жарким летним днем в селе среди жаркой-прежаркой степи. Называется эта история так:
АКЕЛА НА ОХОТУ БОЛЬШЕ НЕ ВЫЙДЕТ
Умирал волк по кличке Акела мучительно и долго. И ушел последним из клыкастого хозяйства семьи Ивана Люстрова, проживающей в одном из сел Пологовского района Запорожской области. Сначала погибли гончие, потом такса и ротвейлер, а волк после этого жил еще восемь дней. Уже не поднимаясь от разрушавшего его изнутри яда, но еще реагируя на происходящее вокруг: глазами и хвостом. Ольга, жена Ивана, несколько раз предлагала мужу: пристрели, чтобы не мучился серый. А у того рука не поднялась на друга. «И надеялся я, — вспоминал о пережитом Иван, — раз дышит он, раз живет — вдруг, выдюжит». Не выдюжил Акела. Погиб, так и не поняв, за что его отравили люди.
Недельным волчонком попал он в село. Приятели Ивана, охотники-волчатники, привезли его и еще четверых слепых зверят: выходи, мол, ты же ветеринар. Ухаживали за волчатами как за детьми. В первую очередь — хозяйка, тоже ветеринар по профессии. И привязались к ним. А когда пришла пора отдавать малышей, решили оставить себе самого слабого, который за время своего полусиротского детства умудрился каким-то образом лапу сломать. «Поганеньким был!» — прокомментировал Иван. Однако через год Акела возмужал, у него появилась мощная грива, раздалась грудь, на глазах он набирал вес, пока ни превратился в 45-килограммового красавца-волка.
На улицу прирученного хищника не выпускали совсем, хотя он рвался туда и забор хозяйский сгрыз до основания: лохмотья лишь жалкие от него остались. Это зубы свои волк тренировал, когда Иван выпускал зверя из вольера и привязывал во дворе рядом с трактором, в котором копался, бывало, часами. И Акела бдительно следил, чтобы никто вожака не отвлекал от дела. За вожака он Ивана сразу признал и только его, как старшего, как самого уважаемого и сильного в стае, иногда лизал в лицо, показывая тем самым свою преданность и покорность. А вот дочь Ивана Лену Акела воспринимал, наверное, как сестренку. Любил ее, шалил с ней, игриво нападал на нее, не используя, однако, даже в шутку, своих клыков.
От первых ружейных выстрелов, па охоте, волк отбегал далеко в степь и прятался в траве, по уши, как казалось, врастая в землю. Но скоро понял, что охота — это и для него прибыль.
— Так получаться стало, — рассказывал Иван, — только ружье подниму — он уже рядом. И до соревнования у нас доходило: кто первым добежит после выстрела, того и добыча. Однажды, не поверите, с дерева тушку зайца выхватил. Я ее туда, повыше от Акелы, специально забросил, пока обедал. Раз под деревом прошел мой компаньон, второй раз. А потом, почти без разбега, подпрыгнул высоко-высоко, схватил зайца и умчался с ним в степь.
— Не ругали его после?
— Я его вообще не ругал. Ведь из сумки он добытое на охоте никогда не вытаскивал. Понюхает и отходит в сторону. Понимал: не его добыча. Кстати, через неделю мы с ним снова проходили под тем деревом. Акела первым подбежал к нему и оглядел со всех сторон: не прячется ли в ветвях еще один косой».
— Акела мог уйти? – полюбопытствовал я. — Совсем?
— Конечно, мог! — ответил, не задумываясь, Иван. — Но не уходил! Однажды мы поле охраняли. Спустил Акелу вечером с поводка: свободен, говорю. А сам в прицеп тракторный на ночлег забрался. И всю ночь, просыпаясь, прислушивался. А к утру шорохи под прицепом услышал. Вернулся! Поэтому в следующий раз, когда мы с ним волков встретили, я уже знал: Акела не уйдет к собратьям! И он не просто не ушел — спрятался за меня и выглядывает из-за ног моих. Словно бы сказать желает: я здесь зверь маленький — с вожаком моим разговор ведите, братцы. Волки постояли недолго, развернулись и растворились в траве.
— За что его отравили? За что псов ваших вместе с ним отравили? – задал я Ивану самый главный вопрос.
— Кто его знает! Может, из зависти.
— Выдастся случай, заведете снова волка?
— Вряд ли, — недолго подумав, ответил Иван. — Я разочаровался.
И глухо добавил:
— В людях.
Владимир ШАК
[На снимке: Акела со своей сестренкой Леной; фото из семейного архива Ивана Люстрова]
Комментарии:
нет комментариев