Обычные звезды
Одним из признаков провинциальности журналиста я считаю манию при случае фотографироваться со знаменитостями. Причем снимок обычно состряпан так, будто корреспондент со звездой — лучшие друзья. Он c этой звездой, может, и словом не перемолвиться, или и было интервью, в итоге которого родился еще один дрянной текст — но гламурное фото, где автор обнимается со звездой, обеспечено, как пить дать.
Мне никогда не была понятна эта страсть. Наоборот, в тот момент, когда после пресс-конференции репортеры, на ходу приказывая своим фотокорреспондентам не упустить нужный кадр, окружали звезд, как охотники мамонта, я всегда инстинктивно отдалялась от толпы. Зачем это надо? Чтобы, как один мой знакомый, завешать целую стену в комнате фотками со звездами? Честно сказать, эта инсталляция производила гнетущее впечатление: будто этот парень таким методом хотел повысить в глазах гостей свою ценность. А значит, без фотографий он эту самую самоценность ощущал как недостаточную. Да, пожалуй, для меня этот вывод главный: страсть запечатлевать себя со звездами и потом выставлять эти артефакты напоказ — признак комплекса неполноценности.
Не могу сказать, что я избегала общения со звездами. Нет, порой мне было интересно с ними пообщаться. Вначале хотелось понять, что это за птицы, и как влияет на человека популярность. Сделав выводы пот этому поводу, я стала относиться к общению со звездами так же, как к общению с любым человеком: с интересными мне отношения продлевала, с неинтересными — нет. А с некоторыми просто судьба свела, и там уже никто не спрашивал, хочу я этой причастности или нет
Например, общение с Данной Борисовой, почетной блондинкой российского ТВ с девизом «Дуры тоже имеют право на голос», никогда не было приятным. Мы учились с ней вместе на телевизионном отделении журфака МГУ. Помню, как-то Дана предстала предо мной во всей своей внутренней «красоте». Был у нас препод по фамилии Попов, сейчас его уже нет в живых, земля ему пухом. Сдать зачет по одному из предметов реально можно было только ему: из закрепленной за нашей группой педагогини гвозди впору было делать, до того была строга. Поэтому самые изворотливые из нас подлавливали Попова и слезно умоляли его принять зачет, а Попов, в свою очередь, прятался от студентов, проявляя в этом искусстве большое мастерство. Поймать доброго, пофигистически настроенного Попова было большой удачей. Это я и пыталась сделать как-то. По сведениям разведки, препод находился на кафедре филологии, и возле кабинета я обнаружила одинокую и сосредоточенную, как страж на посту, Дану. Она поспешила заверить меня, что Попов на ее глазах минут 10 назад покинул здание факультета. И я, провинциальная лохушка, поверила столичной стерве. Только случай в обличье приятелей-старшекурсников задержал меня на месте, Попов был пойман, зачет сдан, а Дана — изобличена в подлой лживости: она хотела Попова в единоличное пользование, и не стыдилась врать одногруппникам. Теперь, когда я вижу Дану по телевизору, я всегда улыбаюсь.
Пришлось столкнуться и с акулообразного нрава ведущей передачи «Слабое звено». Я уже не помню, как ее зовут — можно, конечно, глянуть в интернет, но зачем? Все ведь понимают, о ком речь. Эта девица почти не появлялась на факультете — она делала большие успехи в плаванье, и за это ей, как это заведено в вузах, прощались сплошные прогулы. Уже будучи звездой, она как-то сидела на экзамене прямо позади меня. «Эй, — громко зашептала она, когда препод отвернулся, — у тебя на шестой билет ответ есть?» «Есть, только на этой же шпоре нужный мне ответ записан, так что дать не могу» — ответила я. «Ну так списывай скорее и давай мне скатать!» — безапелляционно заявила она. Потом она дергала меня еще раз семь, не давая сосредоточиться. И знаете, я действительно поторопилась и максимально быстро отдала шпору звезде. Именно тогда я поняла, почему ведущей а-ля Железная Леди взяли именно ее.
Совсем другое дело — сын писательницы Людмилы Петрушевской, ставшей впоследствии одной из моих любимых авторесс, Федя Павлов. Еще живя в украинском селе, я завидовала ему: все-таки 14-летний парень уже был ведущим популярной молодежной передачи. «Все этими московским сынкам знаменитостей достается, а мы тут кукуем!» — сокрушалась я. Федя и вправду оказался натуральным мажором: всегда был при деньгах, мелькал на светских тусовках, активно снимался для рекламных постеров. В общем-то, он мог бы жить в свое удовольствие и не суетиться. Но Федя оказался не того поля ягодой: этот белобрысый паренек с моторчиком внутри постоянно создавал новые и новые весьма качественные медиа-продукты: журналы, передачи, газеты. И при этом звезда в его лбу так и не зажигалась. С ним всегда можно было интересно поболтать, на него частенько можно было рассчитывать, и он никогда не ставил себя выше нас, «понаехваших». Где ты сейчас, Федька?
На пару курсов старше нас училась уроженка Донецка Таня Романенко — вы знаете ее под именем Тута Ларсан. Она как раз только-только привыкала к звездному статусу экстравагантной ведущей MTV, носила безумные прически и встречалась с гитаристом из модной тогда группы IFK. Классная была тусовка. Я попала в нее благодаря общему другу. Их сборища были просто вершиной оригинального времяпрепровождения. Помню, на чьем-то безднике имениннику дарили подарки, соревнующиеся друг с другом в оригинальности: какие-то длиннющие курительные трубки, тамтамы и картины. А одна девушка подарила трюк: она 25 раз подряд (кажется, именно столько исполнялось виновнику торжества) прокрутила на турнике «солнышко». Причем в юбке, и как очень скоро выяснилось, без трусов. Веселая была компания. И сама Тута умела правильно шутить, была жизнерадостной распространительницей положительной энергетики. Как-то в студенческое кафе, где мы обедали, вошла девушка в сверхоткровенном наряде. Наша тусовка относилась к такому попсовому стилю одежды с презрением. Однако мужской организм прост, будь он организмом даже самого авангардного парня. Тута заметила взгляды, которые бросали наши друзья в сторону секси-гел, и отреагировала гениально. Она стала жеманничать, и медленно понимать из горизонтального положения в вертикальное сосиску, которую ела, издавая одновременно звуки, похожие на озвучку порно и эротично закусывая губу. Было очень смешно. Только раз в тот период я видела ее печальной: какие-то умники разгадали страшную тайну ее псевдонима, и советовали всем написать ее имя на листке и прочитать задом наперед. Тута очень расстраивалась. А потом в ее жизни, к сожалению, было много уже настоящей печали и потерь. Но она не озлобилась. Уже покинув Москву, я много раз звонила ей взять какой-нибудь комментарий к статье: ведь статья с комментарием звезды ценится гораздо выше, чем просто хорошая умна статья. И у Тани всегда находилось время вдумчиво ответить. Сейчас она стала гораздо менее экстравагантной, превратилась в женственную даму с отпечатком пережитых страданий во взгляде. Но для меня она всегда останется той веселой девчонкой.
Немало пришлось пообщаться со знаменитым авангардным художником Олегом Куликом: он, кстати, тоже из Украины. Будучи первокурсниками, мы создавали Олегу массовку для его инсталляций. Например, раз возле Пушкинского музея в Москве он прохаживался в костюме свиноматки, а мы играли поросят и сосали водку с соком из шести сосок, прикрепленных к его торсу. Сока в водку налили мало, было горько и противно, но в голове вертелось «Искусство требует жертв», а сердце радовалось причастности к великому. Затем Олег засветился в образе человека-собаки: его, голого, водил на поводке другой художник, а Олег бросался на прохожих, якобы пытаясь укусить. Какой-то во всем этом, видимо, был глубокий смысл, но какой — я не понимала ни тогда, ни теперь. Просто молча участвовала во всем этом и про себя я поражалась бессмысленности его инсталляций. Считала его бездарностью и выскочкой. Пока не попала в его мастерскую и не увидела его фото-работы. Талант! А наверх пробился с помощью этих модных глупых акций.
Двойственные впечатления остались от общения с Серегой Шнуровым, основателем группы «Ленинград». Впервые я услышала его в Питере на живом концерте: поверьте, это в 10 раз мощнее, чем на любой записи! Я, естественно, взяла у него интервью: правда, за Шнура, в основном, отвечал его звукооператор. Серега тогда была в начале своего звездного пути, у него звезда во лбу горела, и он вел себя немного по-хамски. Потом часто встречались на концертах — самого Шнура и приезжих западных звезд. Обменялись телефонами, созванивались. Как-то я гоcтевала в Москве у друзей, а Шнур как раз гастролировал по столичным клубам. Мои друзья жаждали оторваться под матюкливые песенки «Ленинграда», но попасть на выступление было очень сложно. И я решила воспользоваться знакомством. Позвонила Сереге на мобилку и договорилась, что он проведет на концерт меня и троих моих друзей. Ночной клуб был окружен тройным кольцом фанатов Шнура, мы еле пробились к двери. Охранник по моей просьбе привел певца, тот за руку втянул меня внутрь. Отвел в гардероб, и сказал: «Ну, раздевайся, тусуйся». «А как же мои друзья?!» — возопила я. «А друзья обломаются. Тебе-то что? Ты уже внутри!». И Шнур ушел на сцену. Я героически вернулась к друзьям, и мы отлично погуляли по скверу возле Патриарших прудов. Я не осуждаю Шнура, и наши отношения после этого не испортились: ведь он никогда и не скрывал, что опытный подонок!
Запоминающимся было и общение с питерским писателем Ильей Стоговым. Наш брат, журналист, после долгих мытарств по редакциям вполне успешно занялся литературной деятельностью и врос в образ эдакого сурового российского мачо. Я тогда работала в автомобильном журнале «Колеса», и мы проводили тест-драйвы со звездами. Илья запомнился казусом, который с ним произошел. Он сел за руль модной иномарки с видом бывалого гонщика Формулы-1, да и первую часть пути проехал залихватски. Но потом он решила свозить нас на магический курган, расположенный в его районе. Мы остановились на середине подъема, и Илья с выражением Индианы Джонса рассказал нам мистическую историю этого места. Потом он завел мотор, и резко рванул с места. Снизу, от днища дорогущей, взятой на два часа из салона машины послышался громкий скрежет, автомобиль дернулся, но не тронулся с места. Эх, не учел Илюха, что у этих иностранных машины после выключения зажигания днище опускается, а после поворота ключа надо немного подождать, чтобы все обратно поднялось. В общем, мы сели на какой-то камень, как «Титаник» на айсберг. Надо было видеть Илюшино лицо — вся мачеобразность с него мигом слетела. Хорошо, что мы страховали автомобили на время тест-драйвов.
А еще я когда-то работала консультантом по интерьеру в питерском салоне дорогущей итальянской мебели. К нам часто заезжал Боярский — в джинсовой куртке, джинсовых брюках, джинсовой кепке и на зеленой «Ниве». К моему глубочайшему удивлению, Дартаньян оказался удивительно экономным мужчиной. Это если говорить корректно. Он несколько месяцев торговался за один комплект мягкой мебели, наконец добился скидки в 50 процентов, и в итоге купил… только одно кресло! А вот Илья Олейник из «Городка», наоборот, разбрасывался деньгами, не задумываясь. Был у нас один диванчик, никто его уже года два не брал — очень красивый, но жутко дорогой и при этом ужасно неудобный, пятая точка на второй минуте сидения начинала неметь. Юморист провел в салоне не больше пяти минут. Они с женой, тоже высокой, статной дамой, в темпе прошлись по первому этажу, и едва взглянув на диван, даже не потрогав его, указали на него пальчиками: мол, заверните! Так магазин и от залежалого товара избавился, и статус свой повысил.
В северной столице России выпал случай пообщаться и с Сергеем Селиным — Толиком Дукалисом из «Ментов». У меня тогда были жуткие депресняки, и Сергей, заметив мое плохое настроение, после интервью с фотоэкскурсией по его памятным местам взялся отвезти меня домой, на другой конец города. По дороге я, не удержавшись, жаловалась ему на жизнь, а он успокаивал меня, причем, благодаря своему обаянию и природной теплоте нрава, весьма успешно. У моего подъезда я еще немного порыдала на его плече. Он дал мне номер своей мобилки, сказал обязательно звонить при трудностях и пообещал моральную поддержку. Отличный парень этот Сережа.
В Питере же пришлось пообщаться и с земляком Олегом Скрипкой — там его обожают, и он частенько к своим фанатам наведывается. Я взяла у Олега интервью, а вечером мы с подругой пошли на его концерт. У нас была одна роза на двоих, подруга ее и вынесла на сцену. А Олег подругу поцеловал и бутон от розы тут же съел, прямо на сцене!
Именно с Олегом я запечатлена на единственной моей «звездной» фотографии. Да и той не хотела я, просто фотокор мой постарался, не выбрасывать же снимок. Он у меня в домашнем фотоальбоме лежит. А на всеобщее обозрение я его не выставляю — слишком натянутая у меня на фото улыбка и неестественное выражение лица. А с остальными я не фотографировалась: ни с Отаром Кушанашвили, ни с Юрием Гальцевым, ни со Святославом Вакарчуком, ни с другими.
Вы спросите: зачем я эти байки написала? Сама не знаю. Может, и мой комплекс затребовал выхода. Может. Попиариться решила подсознательно на громких именах. А может, просто захотелось рассказать давно припасенные забавные истории. Или, может, я желала показать, что звезды — обычные люди, со своими недостатками и достоинствами, и что козырять знакомством с ними может огромное множество людей, ведь не в вакууме же они живут. Но что делать этого не надо. Не знакомства красят человека.
Юлия ТИМОФЕЕВА
Обсудить на форуме >>>
02.06.2008
Редакция не несет ответственности за содержание материалов. Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции
Есть люди, которые знают, как писать, и люди, которые знают, что писать. Только совместив оба знания, можно выдать что-нибудь стоящее. Но для этого необходим серьезный опыт - не писательский, а житейский. А когда его приобретаешь, начинаешь понимать в жизни так много, что желание писать в прессу само собой испаряется. Вот тебе и замкнутый круг. 
