Месяц назад сразу две платформы – Facebook и Apple – удалили страницы блогера Алекса Джонса. Официальная причина – разжигание ненависти. 

Джонс вел конспирологический канал InfoWars, в котором рассказывал, что Мишель Обама – трансгендер, Аль-Кайеду спонсирует Джордж Сорос, вакцины вызывают аутизм, высадка на Луну была подделкой, а теракты 9/11 были организованы правительством, которое также располагает "погодным оружием" и управляет торнадо.

YouTube согласился удалить лишь несколько видеозаписей Джонса. Twitter к бойкоту присоединяться не стал. 

Характерно, что Джонс был завсегдатаем российского телеканала "Царьград ТВ". Его любил приглашать Александр Дугин, в передачах которого американский конспиролог хвалил российского президента и критиковал расследование о связях Трампа с Кремлем. 

Если бы Алекс Джонс был осторожнее с высказываниями в адрес мигрантов из мусульманских стран, его страницы продолжили бы существовать. 

И это отличная история про то, как устроено медиапространство. 

Последние два десятилетия мы живем в совершенно новой реальности. Технологии упростили коммуникации – количество контента растет по экспоненте.

И оказалось, что в ситуации новой конкуренции торговцы паранойей и неврозами побеждают тех, кто торгует аргументами и рацио. В результате складывается ситуация, когда граждане самых разных стран думают о реальности куда хуже, чем стоило бы. 

Вдобавок, информационный рынок перестал быть рынком. В том числе и потому, что он превратился в поле боя. Оказалось, что манипулировать представлением о реальности куда проще и дешевле, чем менять саму реальность. 

Одной из первых это поняла Москва, которая стала создавать систему медиа и блогов, общая задача которой – проведение диверсий. 

Эта технология не нова. Советский Союз точно так же вел информационные войны с Западом. Но у него был определенный ценностный набор, который он пытался продвигать на экспорт. В списке были плановая экономика и "интернационализм", "равенство" и "социальная защита". 

Современная Россия перелицевала правила боя. Отныне войны идут по логике диверсионных операций. Когда важно не столько продвижение "своего", сколько разрушение "чужого". 

По сути, Москва целенаправленно торпедирует чужие институты и доверие. Размывает концепт факта. Предлагает на выбор целый ворох отчаянной конспирологии. Подкармливает фриков и инвестирует в хаос.

По каждому предмету дискуссии вбрасываются дополнительные версии, единственная задача которых – погрести под собой правильный ответ. 

"Луна – выдумка масонов". "Луна сделана из швейцарского сыра". "Луна – рукотворный круг, прибитый гвоздями к небесной тверди". Все они призваны заглушить голоса тех, кто робко напоминает, что Луна – спутник Земли. 

Инвестиции в тотальное недоверие, повсеместную "зраду" и примитивные упрощения накладываются на реальные трудности. Мультиплицируя их в общественном сознании до запредельных величин. 

В результате мы наблюдаем рост антимигрантских настроений. Спрос на изоляционизм. Торжество популистов.

Москва не предлагает альтернативу. Она всего лишь разрушает ту систему, которой она проиграла Холодную войну. 

И наша страна не стала исключением.

До 2014 года российское влияние в Украине было сосредоточено на продвижении московской повестки. 

ОДКБ – вместо НАТО. 

Таможенный союз вместо Европейского. 

Российский рынок вместо западного. 

Когда война маргинализировала эти лозунги – на первый план вышла та же стратегия, что применяется в ЕС и США. Цель которой довольно очевидна – вернуть Украину в ситуацию 2013 года. 

Причем эта технология довольно беспроигрышна. По одной простой причине. Для нее не существует противоядия. 

Вся военная история ХХ века – это борьба снаряда и брони. Мощность первого приводила к росту толщины второй. А брони в информационных войнах не существует в принципе. Потому что любая попытка ее создать чревата обвинениями в цензуре. 

Мы привыкли полагаться на довоенную этику левого либерализма.

Когда все точки зрения имеют право на существование. Когда пространство идей вопринимается как рынок, который должен быть приведен в гармонию "невидимой рукой".

Мы верим в концепты "рационального выбора" и "спроса на качество". 

Но в том и штука, что эти правила перестают работать. В том числе и потому, что на рынке появились штрейкбрехеры. Те игроки, которые не пытаются играть по правилам.

Для которых инвестиции в медиа важны не прямыми дивидентами, а косвенными. Политическими. Социологическими. Электоральными. 

Впрочем, ничего нового. Такие же правила работали и до войны – когда крупнейшие медиа были лишь информационным бронежилетом для основного бизнеса собственника. Война лишь взвинтила ставки. И многократно увеличила цену ошибки. 

Призывы к честной конкуренции с агрессором за умы и сердца смотрятся довольно наивно. Особенно если вспомнить, что суммарный бюджет российской госпропаганды превышает миллиард долларов.

Давиды побеждают Голиафов по большей части в притчах. А в реальности становятся гумусом под ногами неразборчивых в средствах левиафанов. 

Проблема в том, что дискуссии о противоядии попросту не существует. В этом направлении пытаются работать США и Франция, но готового сборника рецептов не изобретено. 

Может ли открытое общество оставаться открытым в условиях агрессии со стороны закрытого? Где грань между пропагандой и журналистикой? Должна ли наступать ответственность за фейки и манипуляции? 

Мы привыкли к тому, что адепты плоской земли и сторонники гелиоцентричности имеют разное право на микрофон. Но во всех остальных вопросах цеховая солидарность приводит к культуре умолчания.

Из-за закономерного страха перед цензурной дубинкой, которая, как известно, легко превращается в бумеранг. Но это вовсе не значит, что о проблеме не стоит говорить вслух. 

В публичных дебатах существует важное правило. Тот, кто говорит правду, всегда проигрывает тому, кто лжет. Потому что первый ограничен рамками этой самой правды. А второй не ограничен ничем. 

В том числе, если это дебаты о нас самих. 

Павел Казарин