Олег Перечепа: «Отец схватился за живот, весь в крови, затем упал лицом вниз, а на спине — выходные отверстия от пуль»
«Деловой» продолжает журналистское расследование, посвященное событиям ноября 1974 года, когда вооруженный пограничник устроил в центре города кровавую бойню. Начало в №44,45, 50 за 2009 год и в №3 за 2010год.
Продолжая поиск очевидцев трагедии 1974 года мы вышли на сыновей Петра Перечепы, которые были свидетелями обстоятельств смерти отца. Вот что рассказал «Деловому» старший сын погибшего Петра Перечепы Владимир Петрович, который в 1974 находился в армии.
— Я тогда уже год отслужил в Подмосковье, в железнодорожных войсках. В день получения известия дежурил писарем по штабу, сменился и пришел спать в казарму. А тут вызывает начальник штаба и говорит: «Пришла срочная телефонограмма, езжай в Бердянск, отец ранен». Удивило, что в мирное время — и вдруг «ранен»? Может, ссора какая? Даже в мыслях не было, что так все сложилось. После года службы отпуск только намечался, но отпустили без проволочек. Сразу на электричку — и в Москву, в аэропорт. Прилетел ночью в Запорожье, а затем на автобусе. И уже тут, из разговоров пассажиров, услышал обрывочные сведения — что какой-то военный стрелял в гражданских. Вот тогда впервые мысль мелькнула, что это как-то связано с отцом.
Дома мать рассказала, как все произошло. Вечером вернулись из гостей, только разделись, как вдруг услышали треск. Отец выскочил на порог — думал что-то у соседей, чуть дверь с петель не сорвал — а пограничник уже был во дворе и выстрелил в него прямо на пороге. Попало две пули, остальные по дверям, да с тех пор осталась простреленная насквозь труба виноградной арки. Мать с братом шли следом, и их только чудом ее не зацепила очередь по кухне. Рассказывала, что ярче всего запомнились огоньки выстрелов по стеклам. Мой друг Сергей Маринковский, уже покойный, рассказывал, что был в гараже в конце нашего двора, возился с отцовским «Запорожцем». Выскочил на выстрелы и услышал, как кто-то перепрыгнул через гараж и побежал на Интернациональную.
Воспоминания шестиклассника
— Я тогда был уже вполне взрослый — учился в шестом классе, 14 лет намечалось в январе, потому все хорошо помню, — признается младший брат Владимира Перечепы Олег Петрович. — Как раз все были дома — папа, мама и бабушка. Как сейчас помню, началась программа «Время», а отец поставил воду, чтобы обмыться после смены — он работал в электросети. Вдруг с улицы раздался непонятный звук — словно стучат по жести. Рядом с нами расположен музей Бродского, как раз покрыт жестью, и когда я был поменьше, с ребятами порой забирались на крышу. Первой мыслью было, что молодежь шалит: отрывает листы или кидает камни на крышу. Затем услышали крики на улице, и решили, что, наверное, дебоширит сосед — он у нас беспокойный был, ругался, как выпьет. А звуки и крики становились все громче и ближе. Двери были закрыты на железный засов, и отец побежал открывать. Мы с мамой хотели остановить отца — оно ему нужно — с пьяным разбираться? Двинулись за ним по коридору — а тут пули над головой. Пограничник дал очередь в дверь, ранив отца, а потом в окно. Он был в панике, потому дверь выбил прямо с засовом, а затем по проходному двору бросился на Ля-Сейновскую. Преступника мы не видели, над головой летит известка, и ничего не понимая, мы с испуга закричали. Отец схватился за живот, весь в крови, затем упал лицом вниз, а на спине — выходные отверстия от пуль. Хоть во дворе 11 квартир, телефона и ни у кого не было, только рядом в музее. На дворе ноябрь, а я как был босиком, так и выскочил на улицу, не чувствуя холода, искать помощь. Вечером в музее находился сторож, еле дозвался, попросил вызвать по телефону «скорую». Стал голосовать проезжающим машинам, остановилась «Победа», и мы быстро погрузили отца в машину. С того момента, как услышали первые выстрелы, еще не понимая, что это, до отправки отца в больницу, прошло минут 10-15. Мы ничего не знали — по-прежнему думали на соседа, и хотя оружия у него вроде не было, кинулись к нему — а тот нормальный, не пьяный. Сообщили обо всем в милицию, стали спрашивать соседей — никто ничего не знает, так и легли спать в неведении.
По воспоминаниям Владимира Петровича кроме Перечепы был ранен живший через дорогу сосед Фильчаков, с чьей дочкой Татьяной он встречался еще перед армией.
— Фильчаков потом приходил, они с матерью разговаривали. Поражались, как преступник не свернул в сторону парка Шмидта, где были танцы и гуляние народа.
Смерть от кровопотери
По словам Олега Перечепы, в первые дни проведывать отца в больницу ходила его мама и старший брат, на все вопросы, что нужно из медикаментов, врачи успокаивали родственников, что всем обеспечены.
— После разговора с матерью пошли в больницу. Это еще до 7 ноября было, — рассказывает Владимир Петрович, — она зашла первая, затем позвала меня. В палате было трое, отцу уже сделали операцию, он слабенький лежал под капельницей. Один из соседей стонал, и сестра объяснила, что «это тот бедный сержант Матвеев». Потом уже узнал, что в его честь назвали улицу. После ноябрьских праздников отцу стало плохо, и нас к нему даже не пустили.
Петр Захарович в итоге пролежал восемь дней и умер. И только накануне младшего сына привели с ним попрощаться.
— У него были прострелены обе почки, и медики сказали, что причиной смерти стала большая кровопотеря, — вспоминает Олег Петрович, — как я понял, автоматные пули были со смещенным центром, вошли в живот, а вышли под лопаткой.
Когда отпуск старшего Перечепы закончился, его продлили через военкомат, чтобы сын смог похоронить отца. Он вспоминает, что и знакомые, и коллеги погибшего не остались равнодушны к чужому горю.
— Поскольку папа работал в электросети, предприятие и взяло на себя все хлопоты, а матери на похороны выделили 200 рублей. Везли на открытой машине, было много людей, а на кладбище милиции в форме было больше, чем родственников. Похоронили рядом с бабушкой, выделили место.
Установка на неразглашение
По воспоминаниям Олега Перечепы, следователи тщательно собирали все имевшиеся улики — повыковыривали пули, а пулевое отверстие в трубе виноградника осталось. От автоматного огня пострадал также электросчетчик и одежда в шкафу. Пришлось заменить и изрешеченные дубовые двери, дырявыми оказались даже металлические петли. Пробитую пулей трубу — память о трагедии — год назад заменили. Входное отверстие было маленьким, а на выходе металл разорвало.
— Я еще удивлялся — стрелять по мишеням приходилось, но таких пробоин от разрывных пуль не видел, — признается Владимир Петрович. — Когда возвращался в часть, в комендатуре меня проинструктировали: сообщить правду могу только начальнику штаба, больше не распространяться. Никаких обязательств не подписывал, просто рекомендовали отвечать — несчастный случай на производстве. Вообще была установка на неразглашение, но всем рты не закроешь, особенно участникам трагедии.
Кто еще ранен и сколько всего жертв — узнавали из слухов на улице. Точнее о происшедшем удалось узнать спустя месяц, из разговора с женой погибшего заместителя начальника порта Сухарева, жившей неподалеку в пятиэтажке.
— Она была хорошо осведомлена, и нам подсказали обратиться к ней, — вспоминает присутствовавший при разговоре Олег Петрович. — Мама добивалась, чтобы быстрее состоялся суд. яЯ провожал ее в Одессу. Когда вернулась, сообщила, что убийцы на суде не было, его признали невменяемым и поместили в психиатрическую лечебницу. Помню, что за потерю кормильца нам была компенсация: до моего совершеннолетия выплачивали небольшое пособие. Весь город был в шоке, но нам ни тогда, ни после никто не запрещал говорить правду. Да мы и сами никогда после не разговаривали о тех событиях — тяжело такое вспоминать.
В то время, как и большинство юношей, Олег Перечепа мечтал о военной карьере, готовился поступать сначала в летное училище, а, спустя три года, поступил в Одесское артиллерийское. Находясь в городе, где состоялся трибунал, курсант предпринимал попытки пролить свет на трагические бердянские события.
— По иронии судьбы, однажды, когда были в гарнизонном карауле, даже стоял на посту ночью перед зданием трибунала, — рассказывает Олег Петрович. Тщетно пытался неофициально прояснить для себя судьбу пограничника — никто ничего не знал. Позже узнал о присвоении Матвееву ордена.
Комментарии:
нет комментариев