Наверное, правильнее было бы явление, о котором пойдет речь, назвать мироточением икон Пресвятой Богородицы в больничном храме Агапита Печерского, что в поселке Нововасилевка Мелитопольского [бывшего Приазовского] района. Однако лично я чрезвычайное происшествие в Приазовье воспринял именно так, как и заявил в заголовке: в небольшой, мало кому известный храм явилась сама Божия Матерь и… заплакала. Причем слезы, обильно истекающие по ее лицу, кровавого цвета. Очень недобрый знак это, заговорили видевшие залитый слезами лик Богородицы. Я же комментировать ничего не буду, а попытаюсь рассказать, чему был свидетелем и передать свои ощущения.
Скромный храм в честь Агапита Печерского, считающегося первым лекарем Киевской Руси, расположен на втором этаже нововасилевской поселковой больницы. Он занимает часть больничного коридора. Иконы Божией Матери, лежащие на столе у одной из стен, обращают на себя внимание своим видом. Та, что справа, — в массивной раме с накладным – под позолоту, украшением, на котором читается название иконы: «Казанская». Вторая икона – это тоже образ Казанской, весьма почитаемой в православии, Божий Матери. Эта икона, в отличие от украшенной, – самая обычная: выполненное на бумаге изображение Богоматери с Младенцем просто вставлено в раму и взято под стекло. Самая, то есть, рядовая икона. Я даже заметил, что сама икона чуть не ровное – с легкими волнами, случившимися от неплотного прилегания стекла к бумаге. Эта икона находится в храме давно – с его основания. Ничего особенного с ней никогда не происходило. И вдруг… Божия Матерь ожила! По правой части ее лица [для стоящего пред иконой – по левой] потекла жидкость, напоминающая кровавые слезы. Присмотревшись внимательнее – насколько это было возможно, я увидел, что странная, напоминающая кровь, жидкость истекает не только из правого глаза Богоматери, но и из-под ее покрова – мафория. И тоже с правой стороны. По открытой части лба струйка сбежала сначала на широко открытый глаз, а затем – на щеку. А снизу под глазом у Богоматери образовалось темное пятно. Так тушь расплывается у плачущей женщины, почему-то подумал я. Хотя это была, конечно же, не тушь. Так причудливо – темным пятном, расплылись, медленно подсыхая, кровавые слезы. Или, скажем корректнее, жидкость, очень похожая на кровавые слезы. Далее из пятна под глазом истек тонкий ручеек, который почти сразу превратился в достаточно широкую влажную полоску, покрывшую щеку Божией Матери и ее шею. Одну бурую струйку я заметил также у рта Богоматери. От губ она сбежала по подбородку и ниже – тоже на шею. Я попытался подыскать слова, чтобы утешить плачущую Божию Матерь, но кроме банального, больше подходящего для обиженного ребенка, «успокойся, пожалуйста, все обязательно будет хорошо», на ум ничего не приходило. Да и не слов утешения ждала, наверное, от меня Богоматерь. Своими обильными слезами, соображал я, пытаясь поймать взгляд Божией Матери, она хочет мое сердце умягчить, сделать чутким к чужой боли и страданиям.
Мое предположение подтвердил правивший в храме службу – и прервавший ее ненадолго, чтобы пообщаться с журналистами из Запорожья, отец Савелий (Черемисин), которого я знаю с 2007 года [чуть позже обязательно расскажу, как мы познакомились]. Богоматерь, заметил батюшка, призывает нас покаяться в грехах. И льет слезы, чтобы мы обратили внимание на себя, на свое поведение. А Богомладенец, дошло до меня, как бы подчеркивает: путь ко Мне чист — он омыт слезами Моей Матери. Кстати, в день нашего визита в нововасилевский храм, мироточение Казанской иконы Божией Матери наблюдалось в нем… десятый день.
Ну, а что вторая икона, о которой я упоминал, как она себя повела?
О том, что изображенная на ней Богоматерь через неделю(!) после появления в храме начала кровоточить, нам было известно до поездки в Приазовье. Молва об этом разошлась далеко за пределы Нововасилевки и Мелитопольского района. Что непосредственно мы увидели, когда отец Савелий подсветил нам икону [она старая, потемневшая от времени, а в храме приглушенное освещение]: покрытое кровью – или чем-то, очень напоминающим кровь, лицо Божией Матери. Но не сплошь: чистыми оставались уста Богородицы. Такое впечатление создавалось – мне так показалось, что они растворятся вот-вот и Божия Матерь скажет что-то тихим, но отчетливо слышимым голосом. Что-то очень важное. А вот лицо Богомладенца было полностью залито кровью. Только правый глаз просматривался из-под буро-кровавого пятна. В этот момент у меня за спиной кто-то вздохнул, как всхлипнул. Я обернулся. Однако присутствовавшие сохраняли молчание, прислушиваясь к негромкому рассказу отца Савелия, поведавшему, что икону в массивной раме передал в Нововасилевку один из жителей Мелитополя и что в 2007 году у него в храме уже случалось нечто подобное — плакали кровью свечи.
Кровь на свечах — или розовую жидкость, похожую на кровь, видел тогда в храме и я. Пристально всматриваясь в слегка колеблющиеся от движения воздуха язычки свечей, помещенных – для устойчивости, в миску с песком, я вдруг заметил, что под ближайшим ко мне язычком словно бы две крохотные прожилки образовались. И тут же по белому песку расплылось розовое пятно.
— Может, — спросил я тогда у отца Савелия, — у вас свечи какие-то особенные?
— Самые обыкновенные — из Запорожской епархии. И что важно — больше они нигде не кровоточат: только тут!
— Их брали прихожане?
— Брали. Даже поселковый голова забирал домой одну свечу.
— И что?
— Сгорела безо всякого чуда. А у нас кровоточить начинают любые, включая давние огарки, — как только мы их зажигаем.
О чем тогда в поселке народ судачил? О том же, о чем и сейчас: недобрый, мол, это знак. А вскорости отец Савелий попал в тяжелую аварию. Недобрый знак, получается, — в качестве предостережения, ему был адресован? Я же увиденное расценил как чудо и, испросив у батюшки разрешение, взял себе недогоревшую свечку с истекшей на белый песок розовой жидкостью. И привез в Запорожье частицу чуда. И все последующие годы мне в жизни сопутствовала удача.
Фото автора
Комментарии:
нет комментариев