Лично меня бельгийская столица, кроме своего знаменитого писающего мальчика, удивила, в первую очередь, своим средневековым, что ли, величием. Я бы даже сказал — могуществом, силой и уверенностью. Добротностью. Добротностью во всем. В образе жизни — в первую очередь. Ну и в архитектуре, конечно.
Умели все таки раньше, в средние века, строить! На века. Если храм — то ХРАМ. Если дворец — то ДВОРЕЦ. И что самое поразительное: рядом с этим величием городским не чувствуешь себя потерянным, ничтожным, муравьишкой суетливым.
Случайно я забрел в собор Нотр Дам [он в центре Брюсселя] и, не являясь сторонником ни одной из европейских религий, замер надолго у входа. А как было не замереть! Просторный зал, высоченный потолок — воробью разогнаться основательно надо, чтобы с первого раза выше люстры вспорхнуть. По стенам — картины маслом. И барельеф Богородицы, в честь которой и построен Нотр Дам [в точном переводе – «наша дама»]. И орган, музыка которого льется словно бы с самих небес. А с улицы собор не бросается в глаза. Можно пройти мимо него в квартале и не заметить чуда рукотворного. Если колокольный звон не привлечет внимание.
Чего не заметить, — колоколов, — в Брюсселе почти невозможно. С городом заговаривают они на разные голоса каждые 15 минут. И время сверять по ним можно, и на настроение они влияют — на себе убедился. Радость в душе появляется при их звоне. Точнее, отголосок радости,- как эхо.
А вот то, что нахожусь в центре Европы и что нам до нее еще топать и топать — лет, может быть, с сотню, если быстрым шагом пойдем, — я понял на железнодорожном вокзале. Тут, кстати, впервые увидел бомжей, спящих прямо на каменном полу, подложив под голову пакеты с какой-то рухлядью… но не они интересовали меня. Как оказалось, из Брюсселя до Парижа всего один час двадцать пять минут езды на поезде.
Всего лишь.
Мог бы и я — сесть и смотаться на Елисейские поля. Мог бы, если бы рано утром мне не нужно было отправляться по делам, которые ждали меня в Брюсселе. Правда, в отель я вернулся не сразу — мне ведь следующим вечером нужно было улетать в Киев, и поэтому решил вдоволь набродиться по столице бельгийской. Благо, спутник у меня оказался подходящий — киевлянин, владеющий французским языком.
А я-то французский только на уровне жестов понимаю.
Неподалеку от вокзала мы задержались возле огромного, обнесенного коваными решетками здания, ярко освещенного огнями. Заметив вышедшего из ворот мужчину, поспешившего к ожидавшей его машине — водитель предупредительно и дверцу открыл уже, окликнули его [приятель мой окликнул], поинтересовавшись, как пройти к дворцу Правосудия — это одно из самых величественных современных сооружений Брюсселя. Мужчина охотно объяснил, а потом полюбопытствовал, кто мы такие. Узнав, что из Украины, обрадовался почему-то, сказал пару добрых слов о нашей стране [как мне потом сообщил мой спутник], пожелал Мира и Добра и уехал. Мужчина этот, как оказалось, был сенатором — членом высшего органа власти Бельгии, членом, точнее говоря, его франкоговоряшей половины.
Можно представь, что кого-нибудь из наших парламентариев, губернаторов там всяких …или мэров прочих удастся запросто остановить вечером на улице, чтобы спросить у них дорогу до куда-нибудь?
Представить, наверное, можно. Остановить вред ли удастся. Застрелят. А потом их оправдают.
Конечно, в ту памятную ночь побывали мы и возле знаменитого фонтана, изображающего знаменитого писающего мальчик. Честно признаюсь, впечатления он на меня не произвел. Фонтан этот, мальчик, точнее выражаясь, как бы вмонтирован в угол здания, находящегося на перекрестке. И огражден достаточно высоким металлическим забором. Не возникло, одним словом эффекта, которого я ждал.
У нас, в моем Крыму, за захват которого – придет время, кровавыми слезами будут плакать захватчики-россияне, есть более привлекательный фонтан, который называется Рахиль. Он изображает девушку, несущую на плече кувшин с водой.
Дорога от родника до дома камениста, трудна, кувшин тяжел и Рахиль с трудом удерживает его на плече. Где-то чуть-чуть она, наверное, оступилась, и вода тоненькой струйкой стала вытекать из кувшина на землю. Рахиль замерла на мгновение… которое превратилось в Вечность. Так и держит она кувшин на плече многие и многие годы, удивляя постоянством своим гуляющих по Гурзуфскому парку [именно там фонтан находится].
Впрочем, Гурзуф — это уже совсем другая тема для разговора.
А мне ведь еще нужно рассказать, зачем я в Брюссель однажды [еще в мирное время – до нападется путинских фашистов на Украину] отправился – по какой такой надобности.
Была такая надобность: в течение трех дней сотрудники брюссельской штаб-квартиры Северо-Атлантического альянса [НАТО] принимали у себя делегацию журналистов и политологов из восточных регионов Украины. При этом гостей просили быть активными, вопросы советовали задавать острые и злободневные.
Не удержался и я на одном из брифингов и, раззадорившись предложением ведущего поддать жару, рубанул с плеча: «Какое событие, на ваш взгляд, может стать последним в истории НАТО? Или эта организация обречена на бессмертие?»
Старшему из присутствовавших на брифинге, полковнику немецких войск ПВО, вопрос, как мне показалось, не понравился. В то время как сидевший рядом с ним подполковник войск США, выслушав перевод вопроса, рассмеялся.
Германский же полковник на него, по-моему, даже чуть-чуть обиделся. Тем не менее, ответил искренне. Приблизительно так: пока, мол, мы уместны, мы будем существовать. А мы сегодня более чем уместны!
Не менее меня раззадорившись, полковник стал далее рассуждать вслух, объясняя, каким образом в НАТО принимаются те или иные стратегические решения.
Скажем, о возможном нападении на Украину. Тут полковник выразительно взглянул в мою сторону — сам, дескать, напросился на откровенность, и продолжил: для этого нужно согласие всех участников альянса. Всех, без исключения. И учитывается мнение не только таких могучих держав, как США или Германия, но и крохотного Люксембурга, имеющего под ружьем всего 500 солдат.
Да что Люксембург!
Альянсу, подлинно демократической организации, важен голос даже островной Исландии, вообще не имеющей вооруженных сил. «Уверен, — смягчившись, и уже открыто, по-дружески улыбаясь, подчеркнул полковник, — никто из них не сойдет с ума, чтобы принять скоропалительное решение!»
Примерно через час, за обедом в офицерской столовой, в знак примирения, мы с полковником выпили по бокалу хорошего французского вина.
А потом было нападение России на Украину…
Владимир ШАК
Так выглядит знаменитый писающий мальчик — можно пройти рядом и не заметить
Мальчик при более детальном рассмотрении
Собор Брюссельской Божией Матери
Дворец Правосудия
Парламент Бельгии
В штаб-квартире НАТО: освещение было откровенно не очень, поэтому фото получилось не совсем качественным, однако, видно, как дежурный офицер предупредительно поднял руку — здесь, мол, нельзя снимать. Инцидент, правда, этим предупредительным жестом и закончился. На то и НАТО.
Комментарии:
нет комментариев