Какие реформы нам предстоят

В Верховной Раде после избрания нового президента Украины создана коалиция, получившая название «Стабильность и реформы». Не останавливаясь на причинах такого названия, считаем необходимым задуматься о второй части, составляющей название коалиции. Ведь нас всегда интересует будущее. Итак, какую модернизацию общества можно ожидать?

Наверняка Партия регионов (читай, коалиция) предполагает проведение таких реформ, необходимость которых назрела в обществе давно, но по каким-либо причинам не осуществлялось. Мировой опыт свидетельствует, что ранее такие глобальные трансформации уже были.

Конечно, они требовали мобилизации ресурсов страны и общества, но не предполагали насилия, так как были явным или неявным, но консенсусным решением. К таким реформам мы относим эпоху бурного развития США в XIX – первой половине XX века, послевоенную модернизацию Германии и Франции, послевоенную модернизацию Японии, новую модернизацию Ирландии.

Анализ этих этапов модернизации позволяет выявить очевидные, схожие признаки. Первый и, наверное, главный из них – явное представление о миссии проводимых реформ или того поколения, которое ее осуществляет. По существу миссия эта у всех похожа – страны хотели доказать миру, что их нация чего-то стоит. Самой миссионерской и, возможно, поэтому самой мощной была американская модернизация, которая базировалась на идее устроения свободного общества в противовес ретроградной уже Британии. Но и поствоенная модернизация Германии и Японии, в идеологическом фундаменте которых была мысль доказать, что они способны восстановиться после поражения в войне, поражает своей энергией и успехами. Здесь как раз уместно задаться вопросом – насколько ведущая политическая сила нашей страны готова к своей миссионерской миссии, интересы каких социальных слоев и географических образований она представляет и окажется ли, таким образом, данная функция ее миссионерской. А иначе, зачем огород городить?

Второй признак, сопровождающий органичные модернизации, – консолидация широкой национальной элиты. Это естественное следствие миссионерского характера модернизации, именно оно дает возможность мобилизовать ресурсы, обходя не только прямое насилие, но и саму угрозу насилия. В Украине нам очень важно понять, что речь идет о консолидации не только политической элиты, но и непосредственно широкой элиты нации. Мы бы выделили пять таких групп. Это собственно политики как носители самой идеи нации; предприниматели как носители идеи эффективного распределения ресурсов; интеллектуалы, отвечающие за видение будущего; чиновники, занимающиеся организацией; и силовые институты, гарантирующие безопасность. Кажется, что только консолидация всех пяти групп способна привести нацию к эффективной модернизации. Что касается народа, то не видно в истории примеров, когда народ противился модернизации. Напротив, именно когда элиты не могут договориться или просто эгоистичны, тогда наступает время для революционной модернизации. Сегодня в Украине одной из проблем перехода к эффективным реформам является недостаточная консолидация двух важнейших групп элит – собственно самой политической элиты, пришедшей к власти и представляющей крупный капитал и представителей малого и среднего бизнеса, непосредственных носителей демократических основ. Не устранив разделяющие их противоречия, реформ не осуществишь.

Третий признак – опора на собственные силы и вера в собственные силы. Несмотря на то, что модернизация – акт по повышению уровня современности нации, то есть в результате этой модернизации нация должна соответствовать чему-то уже существующему, все органичные страны опирались не на копирование, а на собственные возможности. Успех такого рода реформ легко объясняется теорией Майкла Портера, который, исследовав множество стран, пришел к выводу, что эффективного развития успешных на внешних рынках технологий и товаров можно добиться тогда, когда эти товары и технологии имеют большой внутренний рынок. Именно в тот момент, когда новые товары находят покупателя внутри страны, начинается консолидация элит, и дальше она укрепляется автоматически, так как у страны появляются крупные, современные и сильные компании, которые становятся ядром консолидации. Верит ли сегодня страна Украина, изнемогающая от политических баталий в собственные силы? Готов ли сегодня украинский народ морально поддержать те глубинные преобразования, которые предполагает проводить власть? Без такой поддержки любые начинания – буря в стакане воды.

Однако помимо выбора технологий, рынков и игроков опора на собственные силы в современном мире (вот уже 150–200 лет) предполагает наличие у нации сильной финансовой системы. Любая из органичных модернизаций сопровождалась сознательным построением центров принятия решения по национальной денежной политике. В США в период модернизации была создана ФРС, в Японии – очень своеобразная и эффективная финансово-промышленная система. Совпадения во времени создания собственной финансовой системы и резкий рост эффективности экономики за счет модернизации приводят к тому, что на выходе из нее страны имеют очень сильные валюты и оказываются очень сильными игроками на мировом финансовом рынке. Мы же сегодня занимаемся лишь сотрудничеством с МВФ лишь в экстенсивной его части – занимаем денежные средства, чтобы их потом проесть. Опять вопрос – на чем власть собирается сильную независимую финансовую систему Украины?

Наконец, четвертый признак глубоких реформ – четкая оценка стратегии участия страны в мировом разделении труда. Страны, вставшие на путь модернизации, хорошо понимали свою экспортно-импортную политику и все вышли из модернизации, со всей очевидностью выиграв ту или иную войну за внешние рынки. Понимает ли ее сегодня Украина? До тех пор, пока мы не определимся, в какой ЕС нам идти – европейский или евроазийский (то есть ЕЭП) – двигаться вперед по пути реформ невозможно. Может, именно поэтому коалиция и носит такое название: «Стабильность и реформы»? Если это так, то понятно, что сначала нужно сориентироваться на местности, а потом уже действовать. Ну, хотя бы в течение ста дней.

Артем ОЧАКОВ