Владимир Бахтов: «Гелиограффити»

Одиссей всякий раз отправлялся в свой путь из Одессы. Забавная игра слов. Владимир Бахтов родился на севере Украины в небольшом и совершенно «сухопутном» шахтерском городке в Луганской области. Теперь же он живет почти на крайнем юге своей родины.

Что же уводит некоторых людей так далеко от места их рождения? Причины у всех разные. У молодого Бахтова было две мечты: стать художником и жить у моря. Будучи уже тогда «хитроумным» (хотя пока не Одиссеем) он решил осуществить обе свои мечты одновременно и отправился учиться на художника в Одессу, на художественно-графическом факультете Одесского государственного педагогического института, где он и встретил свою будущую жену Татьяну. По окончании института художники переехали в Николаев. Обе мечты осуществились: Бахтов стал художником, а море совсем рядом – за поворотом реки.

Однако «зов моря» на том не утих.

Индустриальный Николаев не особенно приспособлен для летнего времяпрепровождения. Лучшее, что можно придумать здесь летом – это сбежать поближе к морю на максимально допустимый срок. Одним из излюбленных мест «бегства от цивилизации» является для николаевцев Кинбурнская коса. Пятнадцать летних сезонов, начиная с 1977 года, проводят Бахтовы в этом первобытном рае, где только солнце, море, песок и ветер. «Ветры Киммерии» и «Тайны Таврии» - два широко известных графических цикла стали художественными размышлениями-медитациями об этом уникальном пространстве.
Однако от пустынных песчаных пляжей Кинбурна простиралось еще более мощное и зовущее пространство – бесконечно-синий простор Черного моря/Понта Эвксинского.

Вода, Большая Вода присутствует чуть ли не в каждой работе Владимира того периода. Этот «зов моря» так и не позволил «углубиться в материк». На сломе эпох, когда начало формироваться все самое новое, Бахтов «развернулся спиной» к этой новизне, и, завербовавшись матросом на «древнегреческое» судно, отправился в Средиземноморье/Медитерранию – туда, куда звала Большая Вода, куда стремится вся наша южная география, со стрелкой Крымского полуострова, указующей направление – на юг, к очагу древней цивилизации, оставившей след и на нашей земле.

Так Бахтов стал Одиссеем. Татьяна, как верная Пенелопа, осталась ждать на берегу… Каждое лето, на протяжении 1989-1992 годов, он принимал участие в экспедиции «Черное море», осуществлявшей плавания по Черному и Средиземному морям на судне «Ивлия», построенном по древнегреческим образцам в Одессе. Судно уходило из Одессы и, пробравшись вдоль западного побережья Черного Моря, вырвалось в огромное пространство Средиземноморья, каждый год продвигаясь все дальше и дальше на запад. По окончании сезона навигации судно становилось на прикол в порту, где его застала осень, и моряки отправлялись домой до весны, когда путешествие продолжалось.

Заходы в греческие порты и остановки на больших (Мальта, Родос, Кипр) и малых островах, малоазийское побережье и египетская Александрия, возможность одному (без навязчивого гида) побродить среди знаменитых и забытых руин, прикоснуться к теплой, шероховатой поверхности древних камней, ночной пешеходный переход через Итаку, свободные прогулки по Помпеям и жизнь на итальянских островах, турецкие базары, где среди копеечных сувениров можно отыскать и подлинную вещь - полная визуальная и тактильная информация о Средиземноморье. Это был путь «домой», на родину античной культуры, ставшей для художника с тех пор фундаментом его творчества.

Средиземноморская модель жизни была воспринята и художественно осмыслена. Еще в 1989 году в селе Парутино, прилегающем к археологическому заповеднику - руинам древнегреческого города Ольвия, Бахтовы купили крестьянскую усадьбу. Море было рядом и здесь. Усадьба находилась в переулке, выходившем к обрыву над Бугским лиманом. А с этого обрыва можно наблюдать как вот уже который наверное миллион лет Гипанис-Буг встречается у Гипполаева мыса с Борисфеном-Днепром и вместе они прорываются в большое пространство Черного моря и дальше, дальше, куда хватает глаз и воображения… По возвращении из странствий в 1992 году, Бахтов объявляет себя свободным художником и, со свойственной ему методичностью, приступает к строительству нового Дома в своей усадьбе.
Начинаются «Воспоминания о Цивилизации» - коричневато-золотые квадры ракушечника выстраиваются в ряды и колонны на графических листах реальности художественной, а параллельно, каждое лето, в реальности профанной, возводятся в кладку бахтовского «античного» Дома. Дом строится собственными руками и на собственные средства, вырученные от продажи работ за рубежом (в это же время Бахтовы активно выставляются в Германии). Он растет медленно, год за годом, как некий могучий организм. В ход идет и «археологический мусор» - черепки древних сосудов и битая черепица с древних кровель, оставленные археологами за ненадобностью и в изобилии находимые вблизи раскопов. Древнее, забытое и ненужное обретает новую жизнь, устанавливая связь времен. И это не обычная дача, а личная «Эллада» Бахтовых, их локальная модель Ойкумены-Вселенной.

С начала строительства этого Дома начинается тотальное погружение в стихию художественной игры в античность, как эквивалент романтического бегства в поисках утраченной культуры. Бахтовы строят художественную модель мира, на которой проверяется гипотеза возможности быть «древними греками» в условиях современной цивилизации с такими ее атрибутами, как телевизор, холодильник, автомобиль…Ведь от воздействия времени никуда не денешься – прошло более 1600 лет с тех пор как Ольвия была покинута последними жителями. Город разрушился, исчез, не осталось даже «приличных» руин, могущих впечатлить праздного наблюдателя. Однако Бахтову, для создания его художественной реальности, достаточно и того малого, что осталось от древнего города. Остальное же можно реконструировать.

Реконструкция – главное понятие в системе концептуальных построений Владимира (супруга Татьяна, как женщина, а соответственно носительница конструирующе-реконструирующего начала, в концептуальных построениях не нуждается, она просто так живет). Возникает оно примерно тогда же, когда начинают возводиться стены Дома. Материальный и концептуальный миры росли и ширились параллельно, взаимно обосновывая право на существование и оправдывая те титанические усилия, которые затрачиваются на строительство этого Дома. Все это делалось для того, чтобы, наконец, осуществить давно задуманное – совершенно удалиться из Николаева, оставив городскую жизнь, и заниматься круглый год «вполне античными занятиями»: растить сад, варить пунический воск для живописи, читать античных философов и поэзию, совершать ежедневные паломничества на древнее городище. То есть войти в цикл существования создаваемого мира целиком и полностью.

Такой тип художественного поведения - планомерное конструирование художественной реальности, в которой каждый элемент соотносим с центрообразующей глобальной идеей, с последующим уходом в нее, то есть превращение самое жизни в подобие непрекращающейся художественной акции, - явление не очень распространенное даже в художественном мире. Пожалуй, самый известный широким кругам пример – бегство Поля Гогена из буржуазной индустриальной Европы на Таити в поисках утраченной красоты первобытной культуры. Не найдя последней, он буквально выдумал ее в своем творчестве, используя пластический язык маорийского народного искусства, сохранившиеся фрагменты мифологий и додумывая недостающие элементы. Бахтовский материал – античная культура Северного Причерноморья в целом и Ольвия в частности - явление не менее фрагментарное и уж куда более «отмершее», чем гогеновский Первобытный Рай. У последнего были хотя бы вполне живые, пусть и коррумпированные европейской культурой, маори - носители искомой ментальности. Бахтовские же древние греки все до одного в «царстве мрачного Аида» и не выманить их оттуда даже кровью свежезаколотых черных жертвенных ягнят. Что делать? Стать самому «греком»-ольвиополитом, а остальное реконструировать по оставшимся фрагментам и мифам, оживить творческим воображением.

Так возникла Реконструкция Пространства, где под «пространством» подразумевается не только реальное пространство Ольвии и других археологических заповедников, но и все то «информационное поле», которое порождается понятием «античная культура». Материальные фрагменты (фундаменты, кладки, руины, черепки и обломки), извлекаемые из реального мира, «помноженные» на идеи и концепты (от Платоновских до постмодернистских) из мира умозрительного, дают реальность «третьего» порядка – художественную реальность, создаваемую Бахтовым. И он в ней главные Герой и Демиург. Теперь Ольвия не только отображается в живописи и графике, в сферу художественного вовлекается и сам ландшафт археологического заповедника, с которым происходят реальные (Ритуалы Компенсации, ландшафтная живопись, ландшафтные инсталляции) и ирреальные (  гелиограффити ) метаморфозы. Пространство оживает и наполняется новым смыслом и красотой.

Однако Бахтов не узурпатор. Он не хранит создаваемую реальность лишь для себя, выдавая ее в наш профанный мир небольшими, строго ограниченными дозами-выставками. Его мечта – поделиться этой реальностью со всеми желающими, ибо она прекрасна. Прекрасна средиземноморская модель жизни, на которую мы, по мнению художника, имеем все права – ведь наш край является частью единого Понтийско-Медитерранского культурно-исторического пространства. Эта модель – модель летней, южной, неспешной жизни, гедонистическая и роскошная (хотя необязательно дорогостоящая), красивая по цвету и тонкая, разнообразная по фактурам. Разве возможно от этого отказаться?

Поэтому уже несколько лет в течение летнего сезона Бахтов собирает в своем Доме друзей и единомышленников для реализации своих проектов, вовлекая «нехудожественную» публику в акции по созданию художественной реальности. Там же ежегодно проводятся выставки. Но идея этой деятельности гораздо глубже и синтетичней. Художник мечтает о создании в Ольвии культурного центра по типу открытого ателье или летней академии. Вспомним Дом Максимилиана Волошина в Коктебеле, его значение как для прошлого, когда в нем жил поэт и его друзья, так и для настоящего – у нас есть шанс поддержать проект не мене амбициозный и культурно значимый. Ведь Бахтов хочет поделиться своей реальностью со всеми, кто того пожелает, будь то археологи, художники, студенты или туристы. Бахтов хочет «оживить» Ольвию не только в своих реконструкциях, он мечтает, чтобы там кипела культурная жизнь и Ольвия оправдала свое имя – Счастливая. 

Александра ФИЛОНЕНКО

---

БАХТОВ Владимир Александрович (1954, пос. Золотое Луганской обл.), художник. В 1975 окончил художественно-графический ф-т Одесского педагогического ин-та и приехал в г. Николаев. С 1982 член Союза художников Украины. Работает в технике офорта, живописи. Работы Б. экспонировались в городах Киеве, Москве, Вильнюсе, Париже, городах США (Чикаго и др.), в Канаде. Персональные выставки состоялись в Италии, Германии, Польше. Участник выставок украинских художников в Болгарии, Германии, Монголии, Португалии, США, Швейцарии, Финляндии (1985-1987). Лауреат Парижского Салона Общества французских художников "Гранд-Пале" (1984, серебряная медаль), отмечен дипломом Союза художников СССР за серию офортов "Ветры Киммерии" (1986). Член международной ассоциации 'Созвездие графиков' (г. Краков, "Триеннале") с 1994. Работы Б. находятся в Третьяковской галерее, Музее национального искусства (Киев), Национальном музее Югославии (Белград), а также в частных коллекциях Бельгии, Германии, Греции, Италии, США и др. стран. Заслуженный художник Украины (1999).

«Владимир Бахтов живет и работает в древней Ольвии и ею вдохновляется: «Ольвия, на территории которой я делаю эти проекты, это археологический заповедник, - говорит художник. - Раньше на этом месте был античный город, который просуществовал целую тысячу лет. Сейчас на этом месте, естественно, то, что я называю историческим ландшафтом, - живописные холмы и остатки жилых домов, ритуальных строений, которые были в античное время. Это, безусловно, требует какого-то внимания не только ученых, но и художников. И я несколько лет подряд делаю проекты, которые условно называю реконструкцией пространства. Практически, это фиксация, рисование огнем утраченных силуэтов».

- Вы говорите - реконструкция утраченных частей здания. А как вы узнаете, какими были очертания?
- В том и секрет. Есть привязка к археологическому объекту, пусть это будет Ольвия, Херсонес или Пантикапей, археологический объект на сегодняшний день выглядит так: это, кроме холмов, которые хранят тайны, есть еще раскопы, сделанные археологами, которые открывают эти тайны. И археологи обозначают фундаменты домов, если они исчезли полностью, или просто открывают эти части строений в виде руин. Вот это и является для меня тем как бы нулевым циклом, над которым я надстраиваю то, что уничтожено временем. Практически нет ни одного здания или объекта на этой выставке, которые нарисовал бы произвольно.

Это - дань любви к рисованию, признается Владимир Бахтов. Подчеркнем: его огненные рисунки не двухмерны, а трехмерны, объемны.»

Радио Свобода

ЦИТАТА

Гелиограффити - один из видов художественных акций, проводимых художником Владимиром Бахтовым на археологических объектах Северного Причерноморья с 1997 года. Этот вид акций - часть глобального проекта "Реконструкция Пространства", целью которого является создание художественных версий утраченного Пространства древнегреческих городов (Ольвия, Борисфенида, Херсонес, города Боспора Киммерийского) юга современной Украины, сохранившихся до нашего времени лишь в руинах (в данном случае слово "пространство" понимается в самом расширенном смысле).
Гелиограффити создаются в период полнолуния, когда окружающий ландшафт освещен естественным светом луны. Горящим факелом в пространстве древнего города рисуются архитектурные сооружения, некогда возможно там существовавшие, - храмы, алтари, общественные здания, жилые кварталы, оставшиеся в большинстве случаев на уровне фундаментов или в реконструкциях археологов, с фиксацией этого процесса на фотопленке.

Особенностью гелиограффити является их фактическое отсутствие в действительности: объект, получаемый на фотографии, невозможно увидеть во время его создания. То есть фотоаппарат, благодаря длительной выдержке, фиксирует движение факела в каждой точке: процесс не предшествует объекту, а трансформируется в него, в результате чего объект существует только на фотографии. Художник, создающий гелиограффити, находится внутри процесса и вместе с ним переходит в объект. Хотя, в силу слабой освещенности и постоянного движения, фигура художника чаще всего не фиксируется на фотопленке, кроме случаев его специальной задержки, например, в целле реконструируемого храма - на месте статуи божества.

АФИША выставки >>>

21.12.10

---

Редакция не несет ответственности за содержание материалов. Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции